|16|

[Lelikpus]

Аннотация
Даррен Шэн был обычным школьником. Пока однажды не отправился на представление в цирк уродов… Пока не встретил там мадам Окту… Пока не столкнулся лицом к лицу с призраком ночи…
Вскоре Даррен и его друг Стив оказываются в смертельной ловушке. Даррен заключает сделку с существом, которое одно только и может спасти Стива. Правда, сделка эта замешана на крови…

Цирк уродов Глава 25

ГЛАВА 25

— Вы с ума сошли! — вскричал я и стал пятиться назад. — Ни за что не буду вашим помощником! Неужели вы думали, я соглашусь?

Мистер Джутинг пожал плечами:

— В таком случае Стив Леопард умрет.

Я остановился.

— Ну пожалуйста! — взмолился я. — Неужели нельзя как-нибудь по-другому?

— Больше никакие варианты не обсуждаются. Хочешь спасти своего друга — становись моим помощником. Если откажешься, нам больше не о чем говорить.

— Но что, если я…

— Хватит болтать! — рявкнул он и ударил кулаком по столу. — Я две недели проторчал в этой дыре с блохами, вшами и тараканами. Не согласен на мое предложение, так и скажи, и я наконец уеду отсюда. Нечего тратить время и пытаться придумать другие варианты. Их все равно нет.

Я медленно кивнул и шагнул к нему.

— Расскажите хотя бы, что делают помощники вампиров.

Он улыбнулся:

— Ты будешь сопровождать меня в моих странствиях, мы с тобой объедем весь мир. Днем, когда я не могу выходить на улицу, ты будешь выполнять мои поручения. Ночью — охранять мой сон. Будешь находить мне еду, если я сам не смогу ее раздобыть. Относить мои вещи в прачечную. Чистить ботинки. Присматривать за мадам Октой. Короче говоря, станешь заботиться обо мне. А я за это научу тебя кое-чему, что умеют вампиры.

— И я должен стать вампиром?

— Не сразу, — ответил он. — Для начала хватит с тебя только некоторых черт вампира. Я сделаю тебя полувампиром. Ты не будешь бояться дневного света. Чтобы жить, тебе не понадобится столько крови, сколько нужно настоящему вампиру. У тебя появятся некоторые способности вампиров, но не все. Время для тебя будет течь в пропорции один к пяти, а не один к десяти, как для обычных вампиров.

— Это как? — не понял я.

— Вампиры не бессмертны, — пояснил он, — но живут гораздо дольше, чем люди. Для нас время течет в десять раз медленнее. То есть за десять лет мы становимся старше только на один год. Для полувампира год проходит за пять лет.

— Вы хотите сказать, что пройдет пять лет, а я стану только на год старше? — удивился я.

— Точно.

— Ну не знаю, — засомневался я. — Как-то это все странно.

— Сам думай. Я не могу насильно сделать тебя своим помощником. Не хочешь, можешь уйти.

— Но ведь тогда Стив умрет! — воскликнул я.

— Да, — сказал он. — Либо ты соглашаешься, и он выздоравливает, либо отказываешься, и твой друг умрет.

— Тоже мне выбор, — проворчал я.

— Да, выбор трудный, — признал он. — Но других вариантов нет. Ну что, согласен?

Я еще раз обо всем подумал. Хотелось отказаться и убежать. Но тогда Стив умрет. Стоит ли он такой жертвы? Неужели я чувствую себя настолько виноватым, что готов отдать за него свою жизнь? И я решил: да.

— Ладно, — со вздохом сказал я. — Мне все это не нравится, но вы не оставили мне выбора. Только сразу предупреждаю: если подвернется случай вас предать, я так и сделаю. И если появится возможность отомстить вам, я ее не упущу. Вы не сможете мне доверять.

— Договорились.

— Я серьезно, — пригрозил я.

— Знаю, что серьезно. Поэтому и выбрал тебя. Помощник вампира должен быть сильным. Ты мне понравился именно потому, что не сдаешься. Сам знаю, что ты можешь мне навредить, но, с другой стороны, в серьезном деле такой союзник, как ты, просто незаменим.

Я глубоко вздохнул:

— Тогда делайте из меня полувампира.

Мистер Джутинг встал, отпихнув в сторону столик, и подошел ко мне. Теперь нас отделяло не больше полуметра. Он казался высоким, как башня. И от него чем-то воняло, чего я раньше не замечал. Я понял: это запах крови!

Вампир поднял правую руку. Я увидел, что ногти у него недлинные, но явно острые. Затем он вонзил их в подушечки пальцев левой руки. А потом точно так же пронзил пальцы на правой руке. При этом вампир морщился.

— Протяни руки! — проревел он, но я не послушался: не отрываясь глядел, как кровь сочится из его пальцев. — Руки давай! — заорал он и сам схватил мои ладони.

Он пронзил ногтями мягкую кожу у меня на подушечках пальцев — на всех десяти разом. Было ужасно больно. Я закричал, повалился назад, прижал руки к груди и принялся вытирать их о куртку.

— Что ревешь, как маленький? — ядовито спросил вампир, отпуская меня.

— Мне больно! — завыл я.

— Конечно! — рассмеялся он. — Мне тоже больно. А ты что, думал, легко стать вампиром? Пора привыкать к боли. Тебе еще многое придется пережить.

Затем он схватил два моих пальца и принялся сосать из ранок кровь. Отпив немного, он подержал ее во рту, чтобы лучше распробовать. Наконец кивнул и проглотил.

— Хорошая кровь, — одобрил он. — Можно продолжать.

Вампир прижал свои пальцы к моим — ранка к ранке. Сначала кончики пальцев у меня как будто онемели. А потом мной овладело какое-то странное чувство, и я понял: через порезы на левой руке моя кровь переливается в вампира, а через порезы на правой его кровь вливается в меня.

Это было неприятно и удивительно. Я чувствовал, как его кровь поднимается по моей правой руке, разливается по телу. Когда она достигла сердца, меня пронзила острая боль. Я чуть не потерял сознание. То же самое происходило и с мистером Джутингом. Он сжал зубы, покрылся испариной.

Потом кровь мистера Джутинга добралась до моей левой руки и сбежала по ней обратно в его тело. Еще несколько секунд, и он с криком оторвал свои пальцы от моих. Я повалился на пол. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота.

— Протяни руку! — снова велел мне мистер Джутинг. Я поглядел на него: он облизывал пальцы. — Моя слюна заживит ранки. Иначе умрешь от потери крови.

Я перевел взгляд на свой кровоточащие пальцы и протянул руки вампиру. Шершавым языком он зализал раны на моих пальцах.

Кровь больше не текла, а ее следы я вытер о куртку. Потом внимательно рассмотрел свои руки. На каждом пальце остался крошечный шрам.

— По таким отметинам и можно узнать вампира, — сообщил мистер Джутинг. — Есть и другие способы превратить человека в вампира, но это самый простой и безболезненный.

— Значит, все? — спросил я. — Я теперь полувампир?

— Да.

— Но я не чувствую ничего особенного.

— Через несколько дней почувствуешь, — пообещал он. — Организму нужно привыкнуть. Если бы превращение происходило быстро, ты бы умер от шока.

— А как становятся настоящими вампирами?

— Точно так же, только пальцы при этом держат сомкнутыми гораздо дольше. Тогда в тело человека попадет больше крови вампира.

— А о каких новых способностях вы говорили? Я смогу превращаться в летучую мышь?

Стены затряслись от его хохота.

— В летучую мышь! — взвизгнул он. — Ты все еще веришь в дурацкие байки о вампирах? Как ты себе представляешь, чтобы такой крупный человек, как я, превратился в крошечную летучую мышь? Включи мозги, малыш! Вампир не может обернуться ни летучей мышью, ни крысой, ни туманом, точно так же, как не может, стать и кораблем, самолетом или мартышкой!.

— Тогда что же они могут? — не отставал я.

Он потер подбородок.

— Долго объяснять. Да и некогда сейчас. Надо позаботиться о твоем друге. Если мы не дадим ему противоядие до утра, сыворотка не подействует. К тому же у нас еще будет масса времени, чтобы все обсудить, — сказал он и с широкой улыбкой добавил: — Можно сказать, у нас впереди тысяча лет.

Цирк уродов Глава 26

ГЛАВА 26

Мистер Джутинг поднялся по лестнице и вышел на улицу. В темноте он двигался уверенно. Мне показалось, что и я стал лучше видеть, хотя, может быть, это потому, что глаза привыкли к полумраку, а не потому, что в моих жилах теперь текла кровь вампира.

На улице он велел мне забраться ему на спину.

— Обхвати меня руками за шею, — сказал он. — Держись крепче и не делай резких движений.

Когда я вскарабкивался на него, то заметил, что он в тапочках. «Странно», — подумал я, но решил не спрашивать.

Как только я обхватил вампира за шею, он побежал. Сначала я не заметил ничего особенного, но внезапно понял: дома проносятся мимо с бешеной скоростью, хотя мистер Джутинг не так уж быстро перебирает ногами. Казалось, что это не мы двигаемся, а мир проносится мимо нас.

До больницы мы добрались всего за несколько минут. А ведь туда, даже если бежать очень быстро, минут двадцать ходу.

— Как это вы так быстро? — спросил я, сползая с его спины.

— Скорость относительна, — ответил мистер Джутинг, заворачиваясь в красный плащ и отступая в тень, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Больше он ничего объяснять не стал. — В какой палате твой друг?

Я назвал номер палаты. Он поднял голову, отсчитал нужное окно, кивнул и велел снова залезть ему на спину. Как только я устроился, мистер Джутинг бросился к стене, снял тапочки и уперся ногами и руками в стену. А потом воткнул в нее ногти — прямо в кирпич!

— Гм… Крошится, но ничего, выдержит, — пробормотал он. — Не пугайся, если сорвемся. Я умею приземляться на ноги. Не с такой высоты надо падать вампиру, чтобы разбиться.

Мистер Джутинг полез по стене, вонзая в нее ногти и поочередно переставляя то руку, то ногу: правую — левую, правую — левую. Но двигался он быстро и в считанные секунды мы оказались возле окна Стива. Вампир зацепился за карниз и заглянул в палату.

Не знаю, который был час, но стояла глубокая ночь. Стив лежал в палате один. Мистер Джутинг толкнул раму — закрыто. Тогда он приложил ладонь к стеклу рядом с задвижкой, щелкнул пальцами, и…

Задвижка открылась! Он толкнул раму и забрался в палату. Я слез с его спины. Первым делом мистер Джутинг проверил, заперта ли дверь, а я сразу бросился к Стиву. Дышал он неровно — не так спокойно, как раньше, — а еще к нему подсоединили множество трубок, идущих от какого-то страшного на вид аппарата.

— Яд сильно на него подействовал, — заметил мистер Джутинг, глядя на Стива поверх моей головы. — Может быть, мы пришли слишком поздно.

От этих слов я весь похолодел.

Мистер Джутинг склонился к Стиву и поднял ему веко. Несколько долгих секунд он всматривался и отсчитывал пульс. И наконец произнес:

— Нет, вовремя.

Я страшно обрадовался.

— Но хорошо, что ты поспешил меня найти. Еще несколько часов, и твой друг бы умер, — сказал вампир.

— Хватит разговаривать, лечите его скорее! — оборвал его я. Мне не хотелось слушать о том, как близко к смерти был мой лучший друг.

Мистер Джутинг достал из одного из своих многочисленных карманов маленький стеклянный флакончик, включил лампу возле кровати, поднял скляночку и принялся разглядывать ее на свет.

— С этим противоядием надо поосторожнее, — сообщил он. — Оно не менее опасно, чем сам яд. Лишняя капля — и… — Мистер Джутинг не закончил, но я и сам все понял.

Он повернул голову Стива и попросил меня ее придержать. Затем ногтем сделал порез на шее Стива. Показалась кровь. Вампир прижал ранку пальцем, а другой рукой откупорил бутылочку. Потом поднес ее к губам. Я подумал, что он хочет выпить противоядие.

— Что вы делаете?

— Собираюсь вводить ему сыворотку, — объяснил он. — Врачи могли бы сделать ему укол, но я ничего не понимаю во всяких, шприцах, так что буду вливать изо рта.,

— А это не опасно? — забеспокоился я. — Что, если попадут микробы?

Мистер Джутинг засмеялся:

— Хочешь позвать врачей, зови, Не хочешь — придется довериться тому, кто проделывал это еще до рождения твоего дедушки.

Он хлебнул сыворотки, побулькал ею во рту, наклонился к Стиву и приложил губы к ранке на шее. Его надутые щеки постепенно опадали — он вдувал противоядие.

Мистер Джутинг сел, вытер губы, а остатки жидкости сплюнул на пол.

— Вечно опасаюсь случайно наглотаться этой дряни, — пояснил он. — Все собираюсь пойти на курсы, чтобы научиться впрыскивать противоядие попроще.

Я уже собирался ответить, но тут Стив пошевелился. Выгнул шею, потом мотнул головой; плечи у него затряслись. Задергались руки, ноги. Лицо исказилось, и он застонал.

— Что с ним? — Я испугался, что сыворотка подействовала как-то не так.

— Все нормально, — заверил мистер Джутинг, убирая флакончик в карман. — Он был на грани смерти. И путешествие назад, в мир живых, не из легких. Некоторое время придется помучиться, но жить будет.

— А как насчет побочных эффектов? Ну, его не парализует до пояса?

— Нет. Все с ним будет нормально. Может, станет не таким ловким, будет чаще простужаться, но в целом останется таким же, как раньше.

Вдруг Стив открыл глаза и посмотрел прямо на нас с мистером Джутингом. На его лице отразилось удивление, он силился что-то сказать, но не смог. А потом взгляд расфокусировался, веки опустились.

— Стив! — позвал я и принялся его трясти. — Стив!

— Не пугайся. Сегодня он всю ночь будет то терять сознание, то приходить в себя. Но к утру очухается, а в обед уже попросит есть. Идем. Нам пора.

— Давайте побудем тут еще. Хочу убедиться, что он выздоравливает.

— А! Хочешь убедиться, что я тебя не обдурил, — рассмеялся мистер Джутинг. — Заглянем к нему завтра, сам увидишь. А сейчас надо идти. Нельзя терять ни…

Неожиданно дверь распахнулась и вошла медсестра.

— Что здесь происходит? — вскричала она, удивленно глядя на нас. — Кто вы такие?

Но мистер Джутинг не растерялся. Он быстро стащил со Стива одеяло и швырнул его в медсестру. Она упала и принялась барахтаться в одеяле.

— Бегом! — прошипел мистер Джутинг и бросился к окну. — Надо уходить. Немедленно!

Я поглядел на его протянутую руку, на Стива, на медсестру, на открытую дверь.

Мистер Джутинг опустил руку.

— Понятно, — тихо сказал он. — Ты решил нарушить обещание.

Я замешкался, открыл рот, собираясь что-то возразить, потом, уже ни о чем не думая, метнулся к двери.

Я думал, вампир остановит меня, но он не шевельнулся, только закричал мне вслед:

— Вот и отлично. Беги, Даррен Шэн! Беги, если хочешь. Только ты теперь — существо ночи. Ты один из нас! И ты еще вернешься. Приползешь на коленях, умоляя о помощи. Давай, беги! Идиот!

И он расхохотался.

Его смех преследовал меня, пока я летел по коридорам, мчался по лестницам и даже когда выбежал на улицу. На бегу я все оборачивался, ожидая, что он схватит меня, но его не было видно. За всю дорогу домой я не заметил ничего, что говорило бы о присутствии мистера Джутинга: ни запаха, ни звука.

Он исчез. Только у меня в голове все рокотал его смех, как раскатистое колдовское проклятие.

Цирк уродов Глава 27

ГЛАВА 27

В то утро — это был понедельник — мама, положив телефонную трубку, сообщила мне, что Стив выздоровел, и я изобразил удивление. Она так радовалась, что протанцевала со мной и Энни по кухне.

— Сам выкарабкался? — спросил отец.

— Да! Врачи недоумевают, как это могло произойти, но, конечно, все в восторге.

— Невероятно, — пробормотал папа.

— Случилось чудо! — восхитилась Энни.

Я отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Тоже мне чудо!

Мама ушла проведать миссис Леонард, а я отправился в школу. Я немного опасался, что от солнечного света покроюсь ожогами, но, конечно, ничего такого не случилось. Как и говорил мистер Джутинг, свет мне не страшен.

Временами казалось, что все это мне приснилось. Слишком невероятно! Однако в глубине души я знал: ничего мне не приснилось. Но так хотелось верить, что все это лишь сон! Иногда даже удавалось себя убедить.

Больше всего меня бесила мысль о том, что придется так долго взрослеть. Как я объясню это маме, папе и всем остальным? Вот уж по-дурацки я стану смотреться в школе года через два, когда все в классе будут выглядеть старше меня.

Во вторник я пошел навестить Стива. Он смотрел телевизор и ел шоколадные конфеты. Стив страшно обрадовался, что я пришел, принялся рассказывать мне о больнице, о еде, играх, которые ему принесли медсестры, и подарках (их ему надарили целую кучу).

— Почаще бы меня кусали ядовитые пауки, — пошутил он.

— Лучше не надо, — заметил я. — В следующий раз можешь ведь и не выздороветь.

Он внимательно на меня посмотрел. — Кстати, врачи не понимают, как это я вылечился. Не знают, ни из-за чего я отключился, ни почему пришел в себя.

— Ты не говорил им про мадам Окту? — встревожился я.

— Нет. Зачем? У тебя бы начались неприятности.

— Спасибо.

— А где она? Что ты с ней сделал, когда она меня укусила?

— Убил, — соврал я. — Я так озверел, что тут же растоптал ее.

— Да ну?

— Правда.

Не отрывая от меня глаз, он медленно кивнул.

— Когда я первый раз пришел в себя, — сказал он, — мне показалось, что тут был ты. Наверное, мне привиделось — стояла глубокая ночь. Но привиделось очень ясно. Мне даже показалось, что рядом с тобой я видел кого-то высокого, безобразного, с оранжевыми волосами, со шрамом на левой щеке и в красном плаще.

Что я мог сказать? Глядя в пол и сжав кулаки, я молчал.

— И странное дело, — продолжал Стив, — медсестра, которая первой заметила, что мне стало лучше, тоже видела в моей палате двоих: взрослого и мальчика, как она говорит. Врачи решили, что, во-первых, ей померещилось, а во-вторых, все равно ничего не случилось. Странно, правда?

— Очень странно, — согласился я, не решаясь посмотреть ему в глаза.

В следующие дни я начал замечать в себе перемены. По вечерам, ложась в постель, я долго не мог уснуть, а ночью по несколько раз просыпался. Я стал лучше слышать: мог разобрать, что говорят люди далеко от меня. В школе мне было слышно, как проходит урок за два класса от нас, и так ясно, будто между кабинетами вообще нет стен.

Я стал выносливее. Всю большую перемену я мог носиться по двору и даже не вспотеть. За мной никто не мог угнаться. Я лучше чувствовал свое тело. В футболе мне удавалось абсолютно все. Я ловко проводил мяч и в четверг забил шестнадцать голов.

А еще у меня прибавилось силы. Отжиматься и подтягиваться я теперь мог до бесконечности. Не то чтобы у меня окрепли мышцы — по крайней мере, я не стал похож на качка — но я так и чувствовал, как во мне гуляет силища, какой никогда прежде не было. Толком ее проверить пока не удавалось, но я подозревал, что стал страшно сильным.

Я старался скрыть свои новые способности, хоть это было нелегко. Что касается бега и футбола, я сказал, что много тренировался, но, к сожалению, не все можно было так просто объяснить.

Например, как в четверг, когда прозвенел звонок с большой перемены. Вратарь, которому я забил уже шестнадцать голов, послал мяч. Он летел прямо ко мне, я вытянул правую руку, чтобы схватить мяч. И правда схватил, но проколол его ногтями!

Дома в тот же вечер во время ужина я отвлекся; слушал, о чем скандалят соседи. Мама приготовила картошку с сосисками, я ел и ел, а потом почувствовал, что еда какая-то жесткая. Глянул — оказалось, я откусил и сжевал зубчики от вилки! К счастью, никто ничего не заметил, а искусанную вилку мне удалось выкинуть в мусорное ведро, когда я мыл посуду.

В четверг вечером позвонил Стив. Его выписали из больницы и велели отдохнуть денька два. А значит, в школу он должен был прийти только после выходных. Но Стив сказал, что уже озверел от скуки, и уговорил маму отпустить его в школу завтра же.

— Ты сам попросился в школу? — удивился я.

— Забавно, правда? — рассмеялся он. — Обычно я ищу предлога, чтобы остаться дома. А теперь, когда можно не ходить, меня тянет в школу! Ты не представляешь, как скучно сидеть в четырех стенах! Пару дней — это классно, но целую неделю… Брр!

Меня так и подмывало рассказать Стиву правду о себе, но я не знал, как он отреагирует. Ведь это он хотел стать вампиром. Вряд ли ему понравится, что мистер Джутинг выбрал меня, а не его.

И Энни тоже хотелось рассказать. С тех пор как Стив выздоровел, она ни разу не упомянула мадам Окту, но я часто ловил на себе ее взгляд. Конечно, в чужую голову не залезешь, но мне казалось, она думает примерно так: «Стив поправился, но не с твоей помощью. У тебя была возможность спасти друга, но ты струсил. Ты соврал, хотя отлично знал, что твое вранье может стоить ему жизни. Тебе важнее было самому выйти сухим из воды. А окажись я на его месте, ты поступил бы так же?»

В пятницу Стив был в центре внимания. Одноклассники обступили его, требуя рассказать, что с ним приключилось. Кто его укусил? Почему он так быстро вылечился? Каково это — лежать в больнице? А операцию делали? Швы остались?

— Не знаю, кто меня укусил, — уклончиво отвечал Стив. — Я был в гостях у Даррена. Сидел у окна, вдруг услышал какой-то шум. Не успел оглянуться, как меня кто-то укусил и я выключился.

Он все рассказал так, как мы с ним договорились, когда я навещал его в больнице.

В ту пятницу я себя чувствовал не в своей тарелке. Во время уроков, глядя на класс, я думал о том, что мне тут нечего делать. Зачем все это? «Мне тут не место, — твердил я себе. — Я не такой, как другие дети. Мне положено выполнять обязанности помощника вампира. Что толку от английского, истории и географии? Я должен теперь учиться совсем другому».

Алан с Томми рассказали Стиву, как я играю в футбол.

— Он всю неделю носится быстрее ветра, — сказал Алан.

— Играет как Пеле, — добавил Томми.

— Правда? — переспросил Стив, как-то странно глядя на меня. — Что это с тобой случилось, Даррен?

— Ничего со мной не случилось, — соврал я. — Просто везло в последнее время.

— Да хватит скромничать! — рассмеялся Томми. — Мистер Далтон даже сказал, что выдвинет его в команду юниоров. Только представьте — наш человек в такой команде! Да за всю историю футбола, наверное, не было ни одного мальчика, который бы в нашем возрасте выступал в команде юниоров!

— Не было, — задумчиво проговорил Стив.

— Да ладно вам, никуда он меня не выдвинет. Болтовня одна.

— Может быть, — пробормотал Стив. — Может, и болтовня.

В тот день я нарочно играл плохо. Стив явно что-то заподозрил. Мне показалось, хоть он и не догадывается, что именно со мной произошло, но уже заподозрил неладное. Я бегал медленно и упускал такие возможности, каких не упустил бы даже тогда, когда еще не был полувампиром.

Хитрость удалась. К концу игры Стив перестал следить за каждым моим движением и снова начал общаться со мной, как раньше. Однако потом случилось такое, из-за чего все мои усилия пропали даром.

Мы с Аланом одновременно бросились к мячу. Вообще-то мяч должен был достаться мне — я стоял ближе. Но Алан младше нас и часто делает глупости. Я хотел было ему уступить, но мне надоело прикидываться. Большая перемена подходила к концу, и я хотел забить хотя бы один гол. И я решил: к черту Алана Морриса! Это мой мяч, и если он полезет мне под ноги — сам виноват!

Чуть не добежав до мяча, мы столкнулись. Алан вскрикнул и отлетел в сторону. Я засмеялся, остановил мяч ногой и собрался забить гол.

И тут я увидел кровь.

Алан упал неудачно и разбил коленку. Рана получилась здоровая, кровь так и лилась. Он заплакал, завертелся, пытаясь найти какую-нибудь тряпочку, чтобы перевязать колено.

Кто-то выбил у меня мяч и умчался с ним. Но мне было все равно. Я глядел на Алана. Точнее, на его коленку. А еще точнее, на его кровь.

Я сделал шаг, другой. И вот я уже стоял рядом с Аланом. Моя тень упала на него, он поднял голову и, должно быть, увидел в моем лице что-то необычное, потому что вдруг перестал плакать. В глазах появился испуг.

Я сел на корточки, помимо своей воли припав губами к его коленке, принялся жадно высасывать кровь!

Это продолжалось всего несколько секунд. Я закрыл глаза, кровь наполняла рот. Вкус был приятный. Не знаю, сколько бы я выпил и что стало бы с Аланом, но, к счастью, мне не довелось этого узнать.

Почувствовав, что вокруг меня собрался народ, я открыл глаза. Игра остановилась, все с ужасом пялились на меня. Я оторвался от коленки Алана и оглядел своих друзей, думая, как же теперь выкручиваться.

И тут мне в голову пришла отличная мысль. Я подскочил, раскинул руки и завопил:

— Я повелитель вампиров! Я король живых мертвецов! У всех выпью кровь!

Сначала все остолбенели, потом рассмеялись. Ребята подумали, что это шутка. Решили, что я только притворяюсь вампиром.

— Ну ты придурок, Шэн! — бросил кто-то.

— Безобразие! — взвизгнула одна из девочек, когда увидела, что по моему подбородку стекает кровь. — Тебе надо в психушку!

Прозвенел звонок, и мы вернулись в класс. Я был доволен собой. Как ловко всех обдурил! Но тут краем глаза я заметил Стива, и моя радость мигом улетучилась. По мрачному виду друга я догадался: он знает, что произошло. Моя уловка его не обманула.

Он все знает.

Цирк уродов Глава 28

ГЛАВА 28

В тот вечер я решил не попадаться на глаза Стиву и сразу после школы побежал домой. Я был в замешательстве. Почему я набросился на Алана? Я ведь не хотел ничьей крови. Не искал жертву. Почему же в таком случае кинулся на него, как дикий зверь? И что, если такое повторится? Вдруг рядом никого не окажется, и я стану пить и пить, пока не…

Нет! Это уже бред! Просто я был не готов. Не ожидал, что при виде крови со мной начнет твориться такое. Но на ошибках учатся, и в следующий раз я сдержу свой порыв.

Вкус крови все еще преследовал меня, поэтому, как только я добрался до дома, тут же побежал в ванную, старательно прополоскал рот, а потом почистил зубы.

Затем принялся разглядывать себя в зеркале. Лицо такое же, как всегда. Зубы не стали ни длиннее, ни острее. Глаза и уши не изменились. Да и в теле, похоже, не произошло перемен. Я не вырос, мускулы мои не стали крепче, на руках и ногах не появилось волос. Разве что ногти стали тверже и темнее.

Тогда почему же я себя так странно веду?

Я провел ногтем по зеркалу — осталась длинная глубокая царапина.

«С такими ногтищами надо поосторожнее», — решил я.

Если не считать моего нападения на Алана, в остальном все пока было нормально. И вообще, хорошенько подумав, я пришел к выводу, что все не так уж и страшно. Конечно, я стану медленнее расти и должен буду опасаться вида крови. Это неприятно.

Однако, с другой стороны, в моем положении есть и свои плюсы. Я сильнее и крепче своих ровесников, более ловкий. В будущем можно стать гимнастом, боксером или футболистом. То, что я так медленно расту, будет мне мешать, но кому какая разница, сколько человеку лет, если он необычайно способный спортсмен.

Только представьте: футболист-вампир! Я стану миллионером. Меня будут приглашать на ток-шоу. Обо мне станут писать книги, о моей жизни снимут фильм, а может быть, какая-нибудь известная группа пригласит меня даже спеть вместе с ними. А еще можно работать в кино каскадером. Или…

Мои мечты прервал стук в дверь.

— Кто там? — спросил я.

— Энни. Ты там надолго? Я уже три часа жду, когда ты освободишь ванную.

— Заходи. Я уже умылся.

Вошла Энни, завернутая в полотенце.

— Любуешься собой в зеркале?

— Конечно. — Я широко улыбнулся. — Почему бы и нет?

Она захихикала:

— Я бы с таким лицом, как у тебя, к зеркалам близко не подходила!

Энни открыла воду, попробовала — не горячая ли, потом уселась на край ванный внимательно посмотрела на меня.

— Ты здорово изменился, — сказала она.

— Ничего подобного, — быстро ответил я, потом посмотрелся в зеркало и спросил: — Правда, что ли?

— Да. Не могу объяснить, но какой-то ты не такой… Нет, не знаю… — Она покачала головой. — Но ты точно…

Энни не договорила, потому что ванна наполнилась доверху и она повернулась закрыть воду. Тут мой взгляд упал на ее шею, во рту неожиданно пересохло.

— Так вот: ты точно… — начала она, оборачиваясь, и снова остановилась, встретившись со мной взглядом. — Даррен! — с тревогой воскликнула она. — Что с тобой?

Я поднял руку, и Энни замолчала. Широко от? крытыми глазами она следила за моими пальцами, пока я медленно водил рукой — сначала из стороны в сторону, а потом круговыми движениями. Не знаю, как мне это удавалось, но я ее гипнотизировал!

— Подойди ко мне! — велел я.

Голос прозвучал ниже, чем обычно. Энни приблизилась. Двигалась она как лунатик, не сгибая коленей. Взгляд у нее при этом был совершенно бессмысленный.

Когда она остановилась передо мной, я провел рукой по ее шее. Дышал я тяжело. Энни виделась мне как будто сквозь туман. Я облизал губы. В животе урчало. В ванной было жарко, как в печке. По лицу Энни скатывались капельки пота.

Не отнимая рук от шеи сестры, я обошел ее и встал за спиной. Я гладил ее кожу и чувствовал, как под ней бьется кровь. Надавив пальцем на жилку возле плеча, я смотрел, как она вспухает: синяя, манящая, так и просится, чтобы ее вспороли и осушили.

Я обнажил зубы, раскрыл рот и наклонился.

Однако в последний момент, когда мои губы уже коснулись кожи сестры, я случайно глянул в зеркало. И замер.

На меня смотрело не мое обычное лицо, а перекошенная маска. Красные глаза, злая ухмылка. Я придвинулся поближе. Это был я и в то же время не я. Как будто в моем теле теперь жили двое: обычный мальчик и дикий зверь — ужас ночи.

Пока я разглядывал свое отражение, черты разгладились и желание пить кровь пропало. В ужасе я глянул на Энни. Я чуть ее не укусил! Я чуть не напился крови собственной сестры! С криком отшатнувшись от нее, я закрыл лицо руками, боясь ненароком посмотреть в зеркало и снова увидеть там монстра. Энни качнулась назад и растерянно огляделась.

— Что со мной? — спросила она. — Мне как-то не по себе. Погоди-ка, я вроде пришла купаться… Вода набралась?

— Да, — мягко ответил я. — Набралась. Все готово. — Я теперь тоже был готов. Готов стать вампиром! — Ладно, купайся, я пойду, — сказал я и вышел из ванной.

В коридоре привалился к стене. Я глубоко дышал, пытаясь хоть немного успокоиться.

Выходит, я не могу себя контролировать! Жажду крови победить нельзя. На этот раз не потребовалось даже вида крови! Чтобы пробудить во мне чудовище, хватило одной мысли о ней.

Я бросился в свою комнату и рухнул на кровать. Я плакал, потому что понял: никогда больше мне не быть обычным мальчиком Дарреном Шэном. Я уже не смогу жить легко и просто, как раньше, потому что не способен контролировать в себе вампира. Рано или поздно он заставит меня совершить что-нибудь ужасное, и кончится тем, что я убью маму, или папу, или Энни.

Я не допущу этого. Ни за что! Моя жизнь теперь кончена, но надо подумать о друзьях и родителях. Ради них я уеду далеко-далеко, туда, где не смогу причинить им вреда.

Когда стемнело, я выбрался из дома. На этот раз я не стал дожидаться, пока родители уснут. Побоялся. Ведь мама или папа придут пожелать мне спокойной ночи. Я живо представил, как мама наклоняется, целует меня и — о, ужас! — я прокусываю ей шею.

Я не оставил записки, не стал ничего с собой брать. Мне было не до вещей. Я думал только о том, что чем быстрее уберусь отсюда, тем лучше. Любая задержка может стоить кому-нибудь жизни.

Бежал я быстро и вскоре был уже у кинотеатра. Теперь здание меня не пугало. Я к нему привык. К тому же вампирам нечего бояться в темных пустых домах.

Мистер Джутинг ждал меня у входа.

— Я услышал, как ты бежишь, — сказал он. — Ты продержался среди людей дольше, чем я думал.

— Я пил кровь одного из своих лучших друзей! И чуть не укусил свою сестру.

— Легко отделался, — заметил он. — Многие вампиры успевают убить кого-нибудь из близких, прежде чем поймут, что обречены;

— Значит, пути назад нет? — печально, спросил я. — Никакого волшебного зелья, которое превратило бы меня обратно в человека? Или хотя бы сделало так, чтобы я не бросался на людей?

— Единственное, что может тебя остановить, это старый добрый кол в сердце.

— Что ж, — вздохнул я, — мне это не по душе, но, видимо, у меня нет выбора. Я — ваш. Я больше не убегу. Делайте со мной, что хотите.

Мистер Джутинг медленно кивнул.

— Можешь мне не верить, но я знаю, что ты сейчас чувствуешь. И мне тебя жалко. — Он покачал головой. — Но другого пути нет. Пора работать, больше нельзя терять времени. Идем, Даррен Шэн. — сказал он, протягивая мне руку. — Надо еще многое сделать, прежде чем ты займешь место помощника вампира.

— Что сделать? — удивился я.

— Ну, во-первых, — он нехорошо улыбнулся, — тебя надо убить!

Цирк уродов Глава 29

ГЛАВА 29

Впереди были мои последние выходные, и я мысленно со всем прощался. Я наведался в библиотеку, в бассейн, в кино, на стадион, прогулялся по любимым скверам — хотелось еще раз побывать там, где я провел так много времени. Кое-куда я сходил с мамой и папой, кое-куда — с Томми Джонсом и Аланом Моррисом. Я был бы рад попрощаться и со Стивом, но не отважился посмотреть ему в глаза.

Иногда мне казалось, что за мной кто-то следит. По спине пробегали мурашки, я резко оборачивался — и каждый раз никого. В конце концов я решил, что просто перенервничал и нечего обращать на это внимание.

Я стал ценить каждую минуту, проведенную с семьей и друзьями. Старался запомнить их лица и голоса, потому что знал: я больше никогда их не увижу. Сердце у меня разрывалось, но другого выхода не было. Как не было и пути назад.

В эти выходные я ни на кого не сердился. Меня не смущали мамины поцелуи, не злили папины придирки. И даже дурацкие шутки Алана казались довольно милыми.

Но большую, часть времени я проводил с Энни. Сильнее всего я буду скучать по ней. Я катал ее на спине, кружил по комнате, мы с Томми взяли ее с собой на стадион. Я даже играл с ней в куклы!

Порой мне хотелось плакать. Я глядел на маму, папу или Энни и вдруг понимал, как сильно я их люблю, как пусто станет в моей жизни без них. В такие минуты я отворачивался и делал несколько глубоких вдохов. Пару раз это не помогло, и я в слезах выбегал из комнаты.

Видимо, они заметили, что со мной что-то происходит. В субботу вечером мама пришла ко мне в комнату и долго у меня сидела. Подоткнула одеяло, потом что-то рассказывала, внимательно меня слушала. Мы уже триста лет так не болтали. Когда она ушла, мне стало грустно оттого, что мы редко с ней разговаривали по душам.

А утром папа спросил, не хочу ли я с ним поговорить…Он сказал, что скоро я стану взрослым, а сейчас у меня переходный возраст, и потому нет ничего страшного, если у меня часто меняется настроение или мне хочется большей самостоятельности. Главное, чтобы я помнил, что всегда смогу прийти к нему за советом.

«В том-то и дело, что не смогу!» — чуть не закричал я, но сдержался, кивнул и поблагодарил его.

Я старался вести себя как можно лучше. Хотел оставить хорошее впечатление. Пусть они вспоминают обо мне как о послушном сыне, любящем брате и верном друге. Не хочу, чтобы кто-то думал обо мне плохо, когда меня не станет.

В воскресенье папа предлагал всей семьей пойти в ресторан, но я уговорил его поужинать дома. Сегодня мой последний шанс поесть в кругу семьи, и мне хотелось запомнить этот ужин надолго, чтобы потом, много лет спустя, я вспоминал, какая у нас была дружная семья. И как мы все были счастливы.

Мама приготовила мои любимые блюда: запекла курицу, пожарила картошку и сварила кукурузу. Мы с Энни сделали апельсиновый сок. Мама с папой откупорили бутылку вина. На десерт был клубничный торт. Все были довольны. Мы пели песни, папа беспрерывно шутил, мама отстукивала ложками разные мелодии. Энни прочитала стихи. А потом все стали играть в шарады.

Мне хотелось, чтобы этот день никогда не заканчивался. Но, конечно, ничто не может длиться вечно. Солнце село, наступила ночь.

Вскоре папа поглядел на часы.

— Пора спать, — сказал он. — Завтра с утра в школу.

«Нет, — подумал я. — Ни в какую школу я больше не пойду». Вообще-то это должно было бы меня обрадовать, однако радости я не испытал: «Не пойду в школу, значит, не увижу мистера Далтона, не поболтаю с друзьями, не поиграю в футбол, никогда больше не отправлюсь вместе с классом в поход».

Я тянул время. Ддлго-долго раздевался, медленно напяливал пижаму. Еле-еле умывался и чистил зубы. Когда тянуть уже стало некуда, я спустился в гостиную. Мама и папа о чем-то разговаривали, но, как только я вошел, удивленно замолчали.

— Что тебе, Даррен? — спросила мама.

— Ничего.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — успокоил я ее. — Просто зашел пожелать вам спокойной ночи.

Я подошел к папе, обнял его, поцеловал в щеку. Потом обнял и поцеловал маму.

— Спокойной ночи, — сказал я родителям.

— Исторический момент! — рассмеялся папа, потирая щеку. — Когда это он целовал нас на ночь, а, Анджи?

— Уже и не вспомнить. — Мама улыбнулась и погладила меня по голове.

— Я люблю вас. Сам знаю, что редко вам это говорю. Но я все равно люблю вас обоих и всегда буду любить, всегда-всегда.

— Мы тебя тоже очень любим, — ответила мама. — Правда, Дэрмот?

— Ну конечно.

— Нет, скажи сыну, что любишь его! — потребовала мама.

Папа вздохнул.

— Я люблю тебя, Даррен, — торжественно сказал он и закатил глаза, чтобы меня рассмешить. Потом обнял меня и добавил уже серьезно: — Правда, очень люблю.

И я вышел. Некоторое время я стоял за дверью и слушал — так не хотелось от них уходить.

— Что это с ним? — удивилась мама.

— Да у детей разве поймешь, что им в голову приходит?

— Нет, что-то тут не так, — настаивала мама. — Он уже несколько дней ведет себя как-то странно.

— Может, у него завелась девушка, — предположил папа.

— Может, — согласилась мама. Но ясно было, что папа ее не убедил.

Все, пора уходить. Если я еще хоть секунду простою под дверью, то не выдержу, влечу в комнату и все им расскажу. И тогда они помешают мне выполнить план мистера Джутинга. Родители примутся уверять меня, что вампиров не существует, и будут удерживать меня, не понимая, какой опасности себя подвергают.

Я вспомнил о том, что чуть не укусил Энни. Нет, надо делать, как решил.

Я поднялся в свою комнату. Ночь стояла теплая, и окно было открыто. Оно еще пригодится.

Мистер Джутинг прятался в шкафу. Услышав, как я закрыл за собой дверь, он вылез.

— Ну и духотища в шкафу! — пожаловался он. — Бедная мадам Окта! Сидеть в такой…

— Замолчите, не до того! — оборвал я.

— Зачем же грубить? — фыркнул он. — Я же просто так сказал.

— Не надо ничего говорить. Может, вам тут и не нравится, но я прожил в этой комнате всю жизнь. Мне тут все дорого, даже шкаф. И я больше никогда не увижу свою комнату. Это мои последние минуты тут, так что не отравляйте мне их своими замечаниями.

— Прости.

Я в последний раз оглядел комнату и тяжело вздохнул. Потом достал из-под кровати рюкзак и вручил его мистеру Джутингу.

— Это еще что? — подозрительно спросил он.

— Так, кое-какие вещи. Мой дневник, фотография нашей семьи, ну и все такое. Никто не заметит пропажи. Не потеряете?

— Ну что ты!

— Только обещайте туда не заглядывать, — потребовал я.

— У вампиров не должно быть секретов друг от друга, — начал он, но, взглянув на мое лицо, только покачал головой и пожал плечами. — Ладно, обещаю не открывать твой рюкзак.

— Вот и отлично. — Я глубоко вздохнул. — Зелье принесли?

Он кивнул и протянул мне темный пузырек. Я заглянул в него. Там плескалась какая-то жидкость: темная, густая и вонючая.

Мистер Джутинг подошел сзади и обхватил руками мою шею.

— А это точно подействует? — нервно спросил я.

— Не сомневайся!

— Но я думал, если сломать шею, то сразу умрешь. Ну, или тебя парализует.

— Не обязательно, — сказал он. — Только если повредить спинной мозг, который находится в спинномозговом канале. А кости — это ерунда. Я буду предельно осторожен, чтобы е тобой ничего страшного не случилось.

— А врачи не заподозрят подвоха?

— Им и в голову не придет! — заверил мистер Джутинг. — После зелья сердце у тебя будет биться еле-еле, и врачи решат, что ты умер. К тому же они увидят, что у тебя сломана шея, и не станут дальше ничего выяснять. Если бы ты был постарше, могли бы сделать вскрытие. Но детей врачи резать не любят. Главное, скажи: ты все понял? Запомнил, что делать?

— Да.

— Нельзя допустить ни малейшей ошибки, — предупредил он. — Если хоть что-то пойдет не так, весь план провалится.

— Я же не идиот! Сам понимаю! — не выдержал я.

— Тогда приступим! — скомандовал он.

И я приступил.

Одним махом проглотил жидкость, поморщился — на вкус она оказалась очень противная. Я передернулся, когда почувствовал, как все тело немеет. Больно не было, но появился какой-то неприятный холодок. У меня застучали зубы.

Минут через десять зелье окончательно подействовало. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, я не дышал (то есть дышал, конечно, но совсем незаметно), сердце остановилось (опять же не до конца).

— Сейчас сломаю тебе шею, — предупредил мистер Джутинг.

Я услышал щелчок — он свернул мою голову набок, — но ничего не почувствовал: тело уже онемело.

— Вот так. Сойдет, — продолжал он. — Теперь надо выкинуть тебя из окна.

Он подтащил меня к окну, постоял минутку, вдыхая свежий ночной воздух.

— Придется швырнуть тебя посильнее, иначе не поверят. Может быть, сломаешь пару-тройку костей. Будет болеть, когда действие зелья пойдет на убыль, но не бойся — я их потом вправлю. Вперед!

Он поднял меня, на секунду замер, потом выбросил меня из окна.

Падал я стремительно, стена дома мгновенно пронеслась мимо, я плюхнулся на спину. Глаза у меня были открыты. Я понял, что смотрю на водосточную трубу.

Некоторое время я лежал, прислушиваясь к ночным шорохам. Наконец наш сосед заметил меня, подошел, посмотрел. Мне не было видно его лица, но я услышал, как он ахнул, когда понял, что я мертв.

Сосед бегом обогнул дом, яростно заколотил в дверь. Было слышно, как он кричит, пытаясь вызвать моих маму и папу. Потом послышались их голоса: все трое приближались ко мне. Родители думали, сосед шутит или обознался. Папа сердито топал ногами и что-то бормотал себе под нос.

Они свернули за угол, шаги затихли: это они увидели меня. Казалось, наступившая тишина длилась целую вечность. Потом мама с папой бросились ко мне.

— Даррен! — закричала мама, прижимая меня к груди.

— Пусти, Анджи! — приказал отец, высвободил меня из ее рук и положил обратно на траву.

— Дэрмот, что с ним? — стонала мама.

— Не знаю. Видимо, упал из окна. — Папа встал и поглядел на открытое окно моей комнаты.

Я увидел, как он сжал кулаки.

— Он не шевелится, — тихо сказала мама, потом вдруг схватила меня и принялась трясти. — Не шевелится! — вопила она. — Не шевелится! Не…

Папа снова вырвал меня у мамы. Потом позвал соседа и велел увести ее в дом.

— Вызовите «скорую», — спокойно велел он. — А я останусь здесь, с Дарреном.

— А он… умер? — спросил сосед.

Мама застонала и закрыла лицо руками.

Папа покачал головой.

— Нет, что ты, — сказал он, слегка сжимая мамино плечо. — Просто его парализовало, так же, как его друга.

Мама опустила руки.

— Стива? — В ее голосе слышалась надежда.

— Ну да. — Папа улыбнулся. — И он придет в себя, так же, как Стив. Беги звони в «скорую».

Мама кивнула и ушла вместе с соседом. Пока они не скрылись из виду, папа улыбался, а потом склонился надо мной, заглянул в глаза, пощупал пульс. Когда папа понял, что я мертв, он опустил меня на землю, убрал прядь волос, упавшую мне на глаза, а потом… Не думал, что когда-нибудь увижу такое…

Папа заплакал.

Вот так началась новая, печальная стадия моей жизни — смерть.

Цирк уродов Глава 30

ГЛАВА 30

Врачи быстро пришли к заключению. Они решили, что пульса и дыхания нет. По их мнению, все было ясно.

Но самое ужасное — все видеть и слышать. Я уже жалел, что не попросил мистера Джутинга дать мне какое-нибудь сонное зелье. У меня сердце разрывалось от плача мамы и папы, от криков Энни.

Через час в больницу начали съезжаться мамины и папины друзья. Снова всхлипывания и причитания.

Лучше бы я всего этого не слышал! Лучше бы я просто ночью сбежал с мистером Джутингом, но он сказал, что так нельзя.

— Если ты убежишь, — объяснил он, — тебя будут искать. Всюду развесят объявления, твоя фотография появится в газетах, полиция обо всем узнает. Тогда спокойной жизни не жди.

Единственный способ — имитировать смерть. Если все решат, что я умер, мы получим свободу. Мертвых не ищут.

Однако теперь, когда я слышал, как все горюют, я проклинал и себя и мистера Джутинга. Нельзя было так поступать. Разве можно причинять людям такую боль?!

С другой стороны, зато этим все и закончится. Некоторое время родные и друзья погорюют, но, в конце концов, смирятся (наверное). А вот если бы я сбежал, они бы всю жизнь надеялись, что я вернусь, они бы искали меня, верили, а это только продлило бы их мучения.

Приехали служащие из похоронного бюро. Всех посторонних попросили удалиться. Медсестра и организатор похорон раздели меня и принялись осматривать. Постепенно действие зелья проходило, и я уже чувствовал, как холодные руки ощупывают мое тело.

— Прекрасно сохранился, — прошептал похоронщик медсестре. — Свежий, крепкий, без кровоподтеков. Тут делать нечего. Разве что немного щеки нарумянить.

Он поднял мне веко. Я увидел веселого, круглолицего человечка. Стало страшно — вдруг он поймет по глазам, что я жив. Но он ничего не заметил, только несколько раз повернул мне голову туда-сюда — сломанные кости заскрипели.

— Какое все-таки непрочное создание человек, — со вздохом проговорил он и продолжил осмотр.

Вечером меня отвезли домой, положили на длинный стол в гостиной, накрытый скатертью. Теперь все желающие могли прийти и проститься со мной.

Странно было слышать, как все обсуждают меня, не зная, что я все слышу. Кто-то вспоминал меня в раннем детстве, кто-то нахваливал, представляя, каким бы замечательным человеком я вырос.

Вот бы они удивились, если бы я вскочил и завопил: «Ага, поверили!»

Время тянулось еле-еле. Невозможно описать, как скучно лежать часами, не имея возможности ни пошевелиться, ни улыбнуться, ни почесать нос. Я даже не мог разглядывать потолок, потому что глаза у меня были закрыты.

Теперь, когда чувства начали ко мне возвращаться, надо было быть особенно осторожным. Мистер Джутинг предупреждал, что, когда действие зелья начнет проходить, тело станет страшно чесаться. Конечно, я еще не мог поднять руку или ногу, но при желании мог бы немного пошевелиться — и тогда все пропало.

Я сходил с ума оттого, что все тело зудело. Пытался не обращать внимания — тщетно. Казалось, что по мне бегают сотни паучков. И больше всего их собралось на шее, там, где сломаны кости.

Наконец люди начали расходиться. Должно быть, было уже поздно, потому что вскоре комната опустела. Стало тихо. Я лежал в одиночестве, наслаждался тишиной.

И тут до меня донесся какой-то звук.

Медленно-медленно, тихо-тихо дверь в гостиную отворилась.

Послышались шаги. Кто-то пересек комнату и остановился около стола. У меня внутри все похолодело, и на этот раз зелье тут было ни при чем. Кто это? Сперва я подумал, что это мистер Джутинг, но зачем бы ему прокрадываться в дом? Мы с ним договорились встретиться гораздо позже.

Кто бы это ни был, он старался не шуметь. С минуту не было слышно вообще ничего.

Потом чья-то рука коснулась моей щеки.

Неизвестный поднял мне веки и посветил в глаза фонариком. В комнате было слишком темно, и я не смог разглядеть, кто он. Неизвестный что-то пробормотал, опустил мои веки, потом открыл мне рот и положил что-то на язык: вроде как тонкая бумажка со странным горьковатым вкусом.

Вытащив бумажку, он взял меня за руку и снял отпечатки пальцев. Потом послышался щелчок фотоаппарата.

И наконец, он ткнул в меня чем-то острым, похожим на иголку, но ткнул так, чтобы не попасть в вену и не повредить жизненно важные органы. Действие зелья постепенно проходило, но все же еще не закончилось, и мне было не очень больно.

А потом он ушел. Я слышал, как он пересек комнату, стараясь ступать бесшумно, дверь открылась и закрылась. Неизвестный удалился, оставив меня гадать, кто он такой. Стало страшно.

На следующее утро пришел папа и сел рядом со мной. Он долго говорил мне, как хотел, чтобы я вырос, в какой бы колледж пошел, где бы работал. И все время плакал.

Потом пришла мама. Они рыдали, обнявшись, и пытались друг друга утешить. Зато у них есть Энни. Можно родить еще одного ребенка. Или усыновить. По крайней мере, я умер сразу и не мучился. И они никогда не забудут меня.

Ужасно тяжело причинять людям такие страдания. Теперь я бы все на свете отдал, лишь бы они так не мучились.

Остаток дня прошел в суете. Принесли гроб, положили в него меня. Пришел священник и сел рядом с моими родителями и их друзьями. Люди входили и. выходили.

Я слышал, как плакала Энни. Она уговаривала меня бросить дурачиться и встать наконец. Лучше бы они ее куда-нибудь увели, но, видимо, мама с папой не хотели лишать ее возможности попрощаться с братом.

И вот крышку гроба опустили, закрутили шурупы. Меня подняли и понесли к катафалку. Ехали медленно. Что говорилось в церкви, я почти не слышал. Когда служба закончилась, меня повезли на кладбище. Тут мне все прекрасно было слышно: и молитва священника, и вздохи, и рыдания.

А потом меня похоронили…

@темы: Литературное творчество