|nothing special|
Аннотация
Даррен Шэн был обычным школьником. Пока однажды не отправился на представление в цирк уродов… Пока не встретил там мадам Окту… Пока не столкнулся лицом к лицу с призраком ночи…
Вскоре Даррен и его друг Стив оказываются в смертельной ловушке. Даррен заключает сделку с существом, которое одно только и может спасти Стива. Правда, сделка эта замешана на крови…
Даррен Шэн был обычным школьником. Пока однажды не отправился на представление в цирк уродов… Пока не встретил там мадам Окту… Пока не столкнулся лицом к лицу с призраком ночи…
Вскоре Даррен и его друг Стив оказываются в смертельной ловушке. Даррен заключает сделку с существом, которое одно только и может спасти Стива. Правда, сделка эта замешана на крови…
Цирк уродов Глава 19ГЛАВА 19
Если бы не флейта, мадам Окта вонзила бы в меня жвала и я бы умер на месте. Но мне крупно повезло: не долетев до моего лица, паучиха ударилась о флейту и упала на пол.
Несколько секунд она лежала не двигаясь, поджав под себя лапы. Понимая, что сейчас моя жизнь зависит от того, насколько быстро я среагирую, я зажал флейту губами и заиграл, как ненормальный. Во рту у меня пересохло от страха, но я старался не обращать на эхо внимания, боясь облизнуть губы.
Заслышав музыку, мадам Окта склонила голову набок. Потом с трудом встала на лапы и начала покачиваться из сторону в сторону, как пьяная. Вздохнув, я заиграл медленнее, чтобы у меня не устали пальцы и легкие.
«Привет, мадам Окта! — мысленно сказал я, закрыв глаза и сосредоточившись. — Меня зовут Даррен Шэн. Я это тебе и раньше говорил, не знаю, слышала ли ты. Я и сейчас не уверен, что ты слышишь. Я твой новый хозяин. Буду о тебе заботиться, кормить тебя насекомыми и мясом. Но только если ты будешь хорошо себя вести, выполнять все, что я тебе скажу, и никогда больше на меня не нападать».
Паучиха перестала раскачиваться и уставилась на меня. Я не знап, слушает она меня или просто готовится к новому прыжку.
«Хочу, чтобы ты встала на задние лапы! — приказал я ей. — Хочу, чтобы ты встала на две задние лапы и поклонилась!»
Некоторое время она никак не реагировала на мои слова. Не переставая играть, я продолжал с ней разговаривать — просил ее, приказывал, умолял. Вдруг, когда я уже совсем измотался, мадам Окта поднялась на две задние лапы, как я и просил. Потом отвесила поклон и опять замерла, ожидая новых приказаний.
Она меня слушалась!
Тогда я приказал ей заползти в клетку. Паучиха подчинилась, на этот раз мне даже не пришлось ее долго просить. Как только она забралась в клетку, я быстро запер дверцу и повалился на спину. Флейта выпала у меня изо рта.
Как же я испугался, когда она прыгнула на меня! Сердце колотилось так быстро, что я даже подумал, оно сейчас просто вылетит у меня изо рта! Я долго еще лежал на полу и смотрел на паучиху, размышляя о том, что несколько минут назад был на волосок от смерти.
Это должно было меня кое-чему научить. Любой нормальный человек никогда бы больше не выпускал мадам Окту из клетки и не играл с таким жутким созданием. Слишком опасно. А если бы она не ударилась о флейту? Если бы мама, вернувшись домой, нашла на полу мой труп? А вдруг бы паучиха накинулась на нее, или на папу, или на Энни? Только круглый дурак решился бы еще раз выпустить мадам Окту.
А зовут этого дурака Даррен Шэн!
Да, это действительно полный идиотизм, но, увы, я не мог удержаться. Да и стоило ли вообще красть паучиху, чтобы потом все время держать ее в старой клетке в шкафу?
В следующий раз я был умнее. Я отпер дверцу, но не стал ее открывать, а заиграл на флейте, мысленно приказывая мадам Окте открыть клетку. Подчинившись, паучиха выбралась наружу. Сегодня она казалась смирной и безобидной, как котенок, к тому же послушно выполняла все мои приказы.
Я заставил ее исполнить много разных трюков. Мадам Окта попрыгала по комнате, как кенгуру. Потом повисла на потолке и стала плести картинки из паутины. После этого начала поднимать тяжести — ручку, спичечный коробок, мраморный шарик. Потом я приказал ей забраться в игрушечную машинку с дистанционным управлением. Мадам Окта исполнила приказ, и я пустил ее поездить по комнате. Казалось, будто это она сама ею управляет! Я сделад так, чтобы машинка врезалась в стопку книг, но приказал паучихе выпрыгнуть из нее прямо перед столкновением, чтобы мадам Окта не поранилась.
Я играл с ней целый час и с радостью играл бы до самого вечера, но тут пришла мама. Я понимал, что она очень удивится, если я весь день просижу у себя в комнате. Не хватало только, чтобы родители застали меня с мадам Октой.
Поэтому я быстро сунул клетку с паучихой в шкаф и спустился на кухню, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение и радость.
— Музыку слушал? — спросила мама.
На столе лежало четыре пакета с одеждой, мама с Энни суетились вокруг них.
— Нет, — ответил я.
— Да я вроде слышала какую-то музыку, — сказала мама.
— Я просто играл на флейте, — объяснил я.
Мама оторвалась от покупок.
— Что? — удивленно переспросила она. — Ты играл на флейте?
— Ну, я же умею играть, — сказал я. — Ты сама меня научила, когда мне было пять лет. Забыла, что ли?
— Это я прекрасно, помню, — засмеялась мама. — А еще помню, как в шесть лет ты заявил, что на флейтах играют только девчонки. И поклялся, что больше никогда в жизни не будешь играть!
Я пожал плечами, сделав вид, что это чепуха.
— Ну, я передумал. Вчера возвращался из школы и нашел флейту. Интересно стало, смогу ли я еще что-нибудь сыграть.
— А где ты ее нашел? — спросила мама.
— На дороге валялась.
— Надеюсь, ты хоть вымыл ее, прежде чем сунуть в рот? На ней бог знает кто играл.
— Вымыл, вымыл, — соврал я.
— Нет, ну какой все-таки приятный сюрприз! — улыбнулась она, взъерошила мне волосы и поцеловала в щеку.
— Эй! Перестань! — воскликнул я.
— Мы из тебя сделаем Моцарта, — радовалась мама. — Так и вижу: ты в шикарном белом костюме играешь на фортепьяно в огромном концертном зале, а мы с папой сидим в первом ряду…
— Спустись на землю, мам, — буркнул я. — Столько шума из-за какой-то флейты!
— Лиха беда начало, — заметила она.
— Да уж, беда — это точно! — хихикнула Энни.
Я показал ей язык.
Еще пару дней все было просто здорово! Я играл с мадам Октой, кормил ее, когда возвращался из школы (если дать побольше еды, то ей хватало на целый день). И можно было больше не подпирать дверь стулом, потому что мама с папой согласились не входить ко мне, когда я играл на флейте.
Я хотел рассказать Энни о паучихе, но решил немного подождать. Вроде мы с мадам Октой неплохо ладили, однако я видел, что она еще не совсем привыкла ко мне. Нет, надо окончательно удостовериться, что Энни не грозит никакая опасность, и только потом показать ей паучиху.
На этой неделе я получал много хороших оценок и великолепно играл в футбол. С понедельника до пятницы я забил двадцать восемь голов! Даже мистер Далтон был потрясен таким результатом.
— Если и дальше будешь так же блистать и в классе, и на футбольном поле, — сказал он, — то станешь первым профессиональным игроком-академиком! Пеле и Эйнштейн в одном флаконе!
Я понимал, что он шутит, но все равно было очень приятно.
Я долго опасался заставить мадам Окту забраться мне на лицо, но наконец решился. Дело было в пятницу, после школы. Некоторое время я играл на флейте, стараясь изо всех сил, и одновременно объяснял ей, что от нее требуется. Убедившись, что она меня поняла, я кивнул паучихе, и она поползла вверх по штанине.
Все было нормально, пока она не приблизилась к моей шее. Когда ее тонкие волосатые лапы коснулись кожи, я чуть не выронил флейту. Слава богу, я все-таки не перестал играть, не то помер бы в считанные секунды — ведь мадам Окта как раз подобралась к сонной артерии. Хорошо, что я вовремя взял себя в руки.
Мадам Окта проползла по моему левому уху и забралась на голову. Там она легла передохнуть. Голова зудела, но у меня хватило ума не почесаться. Я посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся: паучиха была похожа на смешной берет.
Потом я заставил ее проползти по лицу и свеситься на паутинке с носа. Ко рту я ее не подпустил. Зато приказал ей покачаться из стороны в сторону на паутинке и пощекотать мне лапами подбородок — все это она проделывала с мистером Джутингом.
От щекотки мне захотелось засмеяться, а ведь я мог выронить флейту! Поэтому я велел ей перестать щекотать меня.
Вечером, посадив мадам Окту в клетку, я почувствовал себя настоящим героем. Мне казалось, что я все сделал правильно, теперь жизнь у меня будет — одно удовольствие. И в школе мне все удается, и на футбольном поле лучше меня никого нет. А еще у меня теперь есть такой паук, за которого любой мальчишка бы отдал все на свете. Я бы так не радовался, даже если бы вдруг выиграл в лотерею или получил в подарок шоколадную фабрику.
И конечно, именно теперь, когда мне казалось, что все хорошо, мир вдруг стал рушиться прямо у меня на глазах.
Цирк уродов Глава 20ГЛАВА 20
В субботу вечером ко мне пришел Стив. На этой неделе мы с ним почти не разговаривали, и я никак не ожидал его увидеть. Мама открыла ему дверь, впустила в дом и крикнула, чтобы я спустился. Я заметил его еще с лестницы и, остановившись, позвал к себе.
Он стал оглядывать мою комнату так, будто не был здесь уже много месяцев.
— Я уже и забыл, как она выглядит, — признался Стив.
— Не валяй дурака, — сказал я, — Ты был здесь всего пару недель назад.
— Мне кажется, это было так давно.
Он сел на кровать и посмотрел на меня. Серьезно и печально.
— Почему ты меня сторонишься? — тихо спросил он.
— В смысле? — Я сделал вид, будто не понимаю, о чем он.
— Последние две недели ты меня словно избегаешь, — сказал Стив. — Сначала я думал, мне это только кажется, но потом стал замечать, что с каждым днем ты проводишь со мной все меньше и меньше времени. А когда в четверг мы играли в баскетбол на физре, ты даже не взял меня в свою команду.
— Ну, ты же не очень хорошо играешь в баскетбол, — попытался выкрутиться я, прекрасно понимая, что это слишком слабая отговорка, но лучше придумать не мог.
— Сперва я удивлялся, — продолжил Стив, — но потом подумал как следует и понял, в чем дело. Ты ведь не заблудился в тот вечер, после представления, да? Ты остался в кинотеатре и, спрятавшись где-то — может, даже на балконе, — слышал все, о чем мы говорили с Вур Хорстоном.
— Ничего я не слышал! — отрезал я.
— Нет?
— Нет, — снова соврал я.
— И ничего не видел?
— Нет.
— Ты не видел, как мы говорили с Вур Хорстоном?
— Нет?
— Ты не…
— Послушай, Стив, — перебил его я, — то, о чем ты говорил с мистером Джутингом, меня не касается. Я там не был, ничего не видел, ничего не слышал и не знаю, о чем ты. А теперь, если ты…
— Не ври, Даррен! — сказал Стив.
— Я и не вру! — воскликнул я.
— Тогда с чего ты взял, что я сейчас говорю о мистере Джутинге? — не отступал он.
— Просто… — Я резко замолчал, не договорив.
— Я сказал, что говорил с Вур Хорстоном, — улыбнулся Стив. — Если тебя там не было, то откуда ты узнал, что Вур Хорстон — это и есть Лартен Джутинг?
Я опустил голову и сел на кровать рядом со Стивом.
— Ладно. Ты прав. Я прятался на балконе.
— Ты там был все время, пока мы разговаривали? — спросил он.
— Да. Я не видел, как он высасывал у тебя кровь, и не слышал, что он при этом говорил, но я отлично видел и слышал…
— …все остальное, — закончил за меня Стив и вздохнул. — Так вот из-за чего ты меня избегаешь. Мистер Джутинг сказал, что я — воплощение зла.
— И из-за этого тоже, — сказал я. — Но вообще-то я избегаю тебя из-за того, что сказал ты сам. Стив, ты ведь просил его превратить тебя в вампира! А что, если бы он согласился и ты потом набросился на меня? Многие вампиры убивают первыми тех, с кем когда-то дружили, разве не так?
— Так они и делают в книжках и в фильмах, — ответил Стив. — Но в жизни все по-другому. Я бы не тронул тебя, Даррен.
— Может быть, — сказал я. — А может, и нет. Но понимаешь, мне как-то не хочется это проверять. Я больше не хочу с тобой дружить. Ты можешь стать опасным. Что, если ты завтра встретишь другого вампира, который выполнит твою просьбу? К тому же вдруг мистер Джутинг прав и ты действительно воплощение зла, и…
— Я не воплощение зла! — воскликнул Стив и, повалив меня на спину, прыгнул мне на грудь, накрыл мое лицо ладонью и прижал голову к матрасу. — Проси прощения! Ну же! А то я оторву тебе голову!
— Прости меня! Прости! — завопил я.
Стив крепко прижимал меня к кровати, лицо у него пылало от злости. Я сказал бы все, что угодно, лишь бы он отстал от меня.
Стив застыл на секунду, потом что-то проворчал и слез с моей груди. Я сел и, с трудом переводя дыхание, стал тереть лицо.
— Это ты прости, — пробормотал Стив. — У меня крыша поехала. Мне очень плохо. Сначала мистер Джутинг говорит мне такие страшные вещи, а потом ты начинаешь меня избегать. Ты ведь мой лучший друг, Даррен; ты единственный человек, с которым я могу поговорить. Если ты перестанешь со мной дружить, я не знаю, что сделаю.
Он заплакал. Я посмотрел на него, во мне боролись страх и жалость. Вскоре жалость одержала победу, я обнял его за плечи и сказал:
— Не плачь, Стив. Я тебя не брошу. Только не плачь, ладно?
Стив постарался сдержать слезы, но это оказалось не так-то просто. Только через несколько минут он перестал всхлипывать.
— Я, наверное, вел себя как дурак.
— Ерунда, — отозвался я. — Это я дурак. Я должен был поддержать тебя. Но струсил. Я ни разу не подумал о том, как тебе, должно быть, сейчас плохо. Я думал только о себе и о мадам… — Тут я прикусил язык.
Стив удивленно вытаращился на меня.
— Что ты собирался сказать? — спросил он.
— Ничего, — ответил я. — Просто оговорился.
— Шэн, ты же совсем не умеешь врать. И никогда не умел, — проворчал он. — Ну-ка выкладывай, что ты хотел мне сказать.
Я пристально посмотрел на него, не зная, можно ли ему довериться. Конечно, лучше Стиву ничего не рассказывать — мало ли, что может случиться, — но мне было его ужасно жалко. К тому же мне надо было кому-то рассказать о мадам Окте. Мне очень хотелось показать свою любимицу и те трюки, которые она может исполнить.
— Тайны хранить умеешь? — спросил я.
— Само собой, — фыркнул Стив.
— Это очень большая тайна. Не говори никому, ладно? То, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться только между нами. Если ты проболтаешься…
— …то ты проболтаешься обо мне и мистере Джутинге, — улыбнувшись, закончил Стив. — У тебя на руках все козыри, Даррен. Что бы ты мне ни рассказал, я сохраню в секрете, даже если бы мне очень хотелось с кем-то поделиться. Ты это прекрасно знаешь. Ну, так что за тайна?
— Погоди-ка… — Я встал с кровати, открыл дверь и закричал: — Мама!
— Что? — отозвалась она.
— Я показал Стиву свою флейту. Хочу научить его играть. Не входите к нам, ладно?
— Ладно, ладно! — согласилась она.
Я закрыл дверь и улыбнулся Стиву. Он озадаченно посмотрел на меня:
— Что за флейта? Это и есть твоя большая тайна?
— Нет, но без нее никак, — объяснил я. — Помнишь мадам Окту? Паучиху мистера Джутинга?
— Конечно, — сказал мой друг. — Правда, тогда она меня особо не интересовала, но кто ж забудет такую тварь? Эти волосатые лапы — брррр!
Не дожидаясь, когда он закончит, я открыл шкаф и вытащил клетку. Увидев ее, Стив прищурился, а потом ахнул от удивления:
— Это ведь не то, о чем я подумал?
— Откуда ж мне знать? — сказал я, сдергивая с клетки красную ткань. — Если ты подумал, что это смертельно опасная паучиха, то ты прав!
— Вот черт! — воскликнул он и от удивления чуть не упал с кровати. — Это же… а она… где ты… Класс!
Я ужасно обрадовался тому, как он отреагировал. Я стоял над клеткой и гордо улыбался, как улыбается добропорядочный отец семейства. Мадам Окта сидела в клетке, не двигаясь и не обращая на нас со Стивом никакого внимания.
— Она просто супер! — сказал Стив, подползая поближе, чтобы лучше ее разглядеть. — Один в один похожа на ту, из цирка. Просто не могу поверить, что ты нашел такую же. Где ты ее раздобыл? В зоомагазине? В зоопарке?
Я перестал улыбаться.
— В цирке уродов.
— В цирке уродов? — переспросил он, поморщившись. — Там продавали живых пауков? Я что-то не видел. И сколько стоит такая паучиха?
Я покачал головой:
— Я не купил ее, Стив. Я… Не понимаешь, что ли? Сам догадайся!
— Чего не понимаю? — спросил он.
— Что эта паучиха не просто похожа на мадам Окту, это и есть мадам Окта. Вот она, прямо перед тобой.
Стив уставился на меня так, будто не слышал, что я ему только что сказал. Я уже собирался повторить, но тут он прервал меня.
— Это… и есть… она? — дрожащим голосом спросил мой друг.
— Да, — подтвердил я.
— Ты говоришь… это мадам Окта? Та самая мадам Окта?
— Да, — снова сказал я и засмеялся — так он был удивлен.
— Паучиха… мистера Джутинга?
— В чем дело, Стив? Сколько еще мне раз повторить, что это…
— Постой, — прервал он меня, тряся головой. — Если это и вправду мадам Окта, то как она оказалась у тебя? Ты нашел ее недалеко от кинотеатра? Или ее тебе продали?
— Кто станет продавать такого классного паука? — сказал я.
— Вот и я так думаю, — кивнул Стив. — В таком случае как… — Он замолчал.
— Я украл ее! — Я выпятил грудь от гордости. — Во вторник утром я вернулся в кинотеатр, нашел клетку с мадам Октой и сбежал с ней. Да, еще оставил мистеру Джутингу записку, в которой пригрозил, чтоб он не искал меня, иначе я сообщу полиции, что он вампир. — Ты… ты… — с трудом проговорил Стив. Лицо его побледнело, и я подумал, что он вот-вот упадет в обморок.
— Тебе плохо? — спросил я.
— Ты… придурок! — завопил он. — Сумасшедший! Слабоумный!
— Эй! — обиженно воскликнул я.
— Идиот! Тупица! Кретин! — не унимался он. — Ты сам-то понимаешь, что наделал? Понимаешь, что с тобой теперь будет?
— А что? — удивленно спросил я.
— Ты же украл ее у вампира! — продолжал кричать Стив. — Украл у исчадия ада! Как ты думаешь, Даррен, что он с тобой сделает, когда поймает? Отшлепает по заднице и заставит написать одно и то же предложение пятьдесят раз? Расскажет твоим родителям, чтобы они перестали выдавать тебе деньги на карманные расходы? Мы же говорим о вампире! Да он откусит тебе голову и бросит ее своей паучихе! Он разорвет тебя на мелкие кусочки и…
— Нет, не разорвет, — спокойно отозвался я.
— Разорвет, — сказал Стив.
— Нет, не разорвет. Потому что не найдет. Я украл мадам Окту во вторник, перед последним представлением, с тех пор прошло уже две недели, а он так и не показался. Мистер Джутинг уехал с цирком и больше сюда не вернется, если, конечно, не захочет больших проблем на свою голову.
— Ну, не знаю, — озадаченно сказал Стив. — Вампиры никогда ни о чем не забывают. Он может вернуться, когда ты вырастешь и у тебя уже появятся собственные дети.
— Вот тогда я и стану переживать об этом, — заявил я. — А пока все идет просто прекрасно. Я сомневался, стоит ли красть паучиху, — боялся, что он выследит меня и убьет, но все-таки украл. И хватит меня обзывать.
— Ну ты даешь! — засмеялся он, качая головой. — Я думал, что я — самый смелый, но ты… Это ж надо — стащить паука у самого вампира! Никогда бы не поверил, что у тебя хватит смелости. Зачем ты это сделал?
— Просто захотел, чтобы она была моя. Когда я смотрел на нее на сцене, то думал, что все отдам, лишь бы заполучить такую. А потом, когда узнал, что мистер Джутинг вампир, решил, что его можно этим шантажировать. Это нехорошо, я знаю, но он же все-таки не человек, значит, это не так уж плохо, да? Если крадешь у дурного существа, то это по-своему даже хорошо, верно?
Стив засмеялся.
— Не знаю, плохо это или хорошо, — сказал он. — Знаю только, что, если он когда-нибудь вернется за своей паучихой, не хотел бы я оказаться на твоем месте.
Стив снова посмотрел на мадам Окту, на ее пульсирующее брюшко — на этот раз он придвинулся как можно ближе к клетке (но так, чтобы паучиха не могла его укусить).
— Ты еще не выпускал ее из клетки? — спросил наконец он.
— Каждый день выпускаю, — ответил я. Взяв флейту, я издал короткий звук. Мадам Окта прыгнула на пару сантиметров вперед. Стив завопил и сел на пол. Я громко захохотал.
— Она тебя слушается? — удивился он.
— Я могу заставить ее сделать то же самое, что она делала у мистера Джугинга, — ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто я хвастаюсь. — Это несложно, Если как следует сосредоточиться, то бояться нечего. Но если замечтаешься хоть на секунду… — Я полоснул себя пальцем по горлу и сделал вид, что задыхаюсь.
— А ты заставлял ее плести паутину у тебя между губ? — спросил Стив. Глаза у него сверкали.
— Нет еще, — признался я. — Боюсь подпускать ее ко рту — а вдруг она проскользнет прямо в горло? И потом, мне нужен напарник, который бы играл на флейте, пока мадам Окта будет плести паутину, а напарника у меня пока не было.
— Пока, — улыбнулся Стив. — Но теперь есть. — Он встал и хлопнул в ладоши. — За дело! Научи меня играть на этой свистульке, и у нас все получится. Я не испугаюсь, если мадам Окта заползет мне в рот. Ну же, давай, давай, ДАВАЙ!
Мне передалось его волнение. Я понимал, что Стив в первый раз видит паучиху и что глупо так вот, сразу, подпускать его к ней, они должны были сначала привыкнуть друг к другу, но я решил не думать об этом и уступил ему.
Я сказал, что он не будет играть на флейте, пока не научится, но зато сможет поиграть с мадам Октой, когда я буду отдавать ей разные приказания. Потом подробно рассказал ему о каждом трюке, который мы будем исполнять, и убедился, что Стив все понял.
— Главное — не шуметь, — предупредил я. — Не говори ни слова. Даже не свисти. Потому что, если ты меня отвлечешь и я потеряю с ней связь…
— Да, да, — вздохнул Стив. — Я знаю. Не переживай. Я могу быть тихим, как мышка, когда захочу.
Он приготовился, я отпер клетку и заиграл на флейте. Мадам Окта послушно выползла. Стив затаил дыхание, испугавшись, — ведь теперь она была совсем рядом и не в клетке. Но так как он не подал мне знака остановиться, я продолжил играть, и мадам Окта стала исполнять привычные для нее трюки.
Прежде чем подпускать ее к Стиву, я заставил паучиху сделать много всего интересного. За последнюю неделю мы привыкли друг к другу. Мадам Окта научилась быстро понимать мои мысли и теперь выполняла команды еще до того, как я заканчивал их отдавать. А я догадался, что необязательно общаться с ней длинными фразами, иногда хватает и двух-трех слов, чтобы она меня послушалась.
Стив молча наблюдал за паучихой. Несколько раз он чуть было не захлопал в ладоши, но в последнюю минуту спохватывался и только показывал мне кулак с оттопыренным большим пальцем и одними губами произносил: «Классно!»; «Здорово!», «Супер!».
Когда Стив должен был присоединиться к нашему «представлению», я кивнул ему, как мы и условились. Глубоко вздохнув, он кивнул мне в ответ. Потом встал, шагнул вперед, но так, чтобы не загораживать мадам Окту, опустился на колени и стал ждать.
Я заиграл новую мелодию и отдал пару новых приказов. Паучиха остановилась и прислушалась. Наконец, сообразив, что я от нее хочу, она поползла к Стиву. Я видел, что он весь дрожит и то и дело нервно облизывает губы. Я хотел было уже прервать номер и послать мадам Окту обратно в клетку, но тут Стив, немного успокоившись, перестал дрожать, и я продолжил.
Когда паучиха поползла по его ноге, мой друг содрогнулся, но это было вполне понятно. Я и сам содрогался, когда чувствовал, как ее волосатые лапы прикасаются к моей коже.
Я заставил мадам Окту проползти у него по шее и пощекотать уши своими лапками. Стив тихо захихикал, от его страха не осталось и следа. Теперь, когда он окончательно успокоился, я почувствовал себя гораздо увереннее, подвел паучиху к его лицу, приказал ей сплести паутину у него на глазах, потом спуститься по носу и свеситься на паутинке с его губ.
Мне это нравилось не меньше, чем Стиву. Ведь теперь, когда у меня появился напарник, можно было сделать столько новых трюков!
Когда мадам Окта забралась к Стиву на правое плечо, готовясь спуститься по руке, дверь открылась и в комнату вошла Энни.
Обычно Энни редко входит ко мне без стука. Она классная девчонка, совсем не такая, как многие другие в ее возрасте. Почти всегда вежливо стучит и терпеливо ждет, когда ей разрешат войти. Но в этот вечер она вошла без стука.
— Даррен, а где моя… — начала Энни, но тут же осеклась.
Она заметили Стива и огромного паука у него на плече — жвала у паука угрожающе поблескивали, как будто он вот-вот вонзит их в кожу. И Энни сделала то, что сделали бы на ее месте многие другие.
Закричала.
Я отвлекся и повернул к ней голову. Флейта выпала у меня изо рта, мысли перепутались. Связь с паучихой оборвалась. Мадам Окта помотала головой, сделала несколько быстрых шажков к горлу Стива и обнажила жвала — казалось, она злобно усмехается.
Стив завопил от ужаса и вскочил на ноги. Попытался смахнуть ее, но паучиха увернулась, и он промазал. Не дав Стиву опомниться, мадам Окта склонила голову и вонзила свои ядовитые жвала прямо ему в шею!
Цирк уродов Глава 21ГЛАВА 21
Как только паучиха укусила его, Стив замер. Крики застряли у него в горле, губы посинели, глаза подернулись пеленой. Целую вечность, как мне показалось — на самом деле прошло, наверно, секунды три, — Стив переминался с ноги на ногу, а потом повалился на пол, как обветшавшее пугало.
Это его спасло. Так же, как козу в цирке уродов, первый укус мадам Окты Стива только парализовал. Я уже видел, как мадам Окта ползет у него по шее, выискивая подходящее место для следующего укуса.
Но когда Стив упал, паучиха испугалась и соскользнула на пол. Теперь ей нужно было время, чтобы забраться обратно.
У меня появилась возможность спасти Стива!
Я все еще был в шоке, однако вид огромной паучихи, взбирающейся по плечу моего лучшего друга, вывел меня из оцепенения. Я схватил флейту, сунул ее в рот — чуть не в горло запихал — и дунул изо всех сил. Звук получился очень громкий.
«ОСТАНОВИСЬ!» — мысленно приказал я мадам Окте.
Паучиха подскочила аж на полметра.
«Живо в клетку!» — скомандовал я.
Она сползла со Стива и помчалась через всю комнату. Как только она забралась внутрь, я бросился к клетке и мигом захлопнул дверцу.
Теперь, когда удалось обезопасить мадам Окту, можно было заняться Стивом. Энни все еще вопила как резаная, но успокаивать ее времени не было. Надо сначала позаботиться о моем парализованном друге.
— Стив! — позвал я, наклонившись к самому его уху. Я так надеялся, что он отзовется. — Стив! Ты как?
Стив не ответил. Он дышал, а значит, был еще жив. Однако он не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелиться, не мог даже моргнуть.
Я почувствовал, что Энни стоит у меня за плечом. Она прекратила вопить, но даже спиной я чувствовал, как ее всю колотит.
— Он… он… умер? — еле слышно спросила она.
— Ты что? Нет, конечно! — рявкнул я. — Не видишь, что ли, он дышит. Погляди, вон грудь и живот поднимаются.
— Тогда… почему он не встает?
— Потому что он парализован. Паучиха впрыснула в него яд, от которого немеют руки и ноги. Он теперь все равно что спит, только голова у него работает. Он все видит и слышит.
Я не знал, так ли оно на самом деле. Но очень надеялся, что так. Раз яд не подействовал на его сердце и легкие, то, может, не дошел идо мозга? А если дошел…
Думать об этом было слишком страшно.
— Стив, я помогу тебе подняться, — громко сказал я. — Думаю, если мы поможем тебе походить, действие яда пройдет.
Я обхватил Стива за талию и поставил его на ноги. Он был тяжелый, но я старался не обращать на это внимания. Я таскал его по комнате, тряс руки и ноги, все время говорил ему, что с ним все будет в порядке, от одного укуса не умирают, он еще выздоровеет.
Так я провозился минут десять и страшно устал, но Стив оставался таким же неподвижным, как раньше. Я положил его на кровать, постарался устроить поудобнее. Глаза у него были по-прежнему открыты. Выглядело это жутковато. Мне стало страшно. Я опустил ему веки, но так он стал совсем похож на труп. «Нет уж, лучше открыть ему глаза», — решил я и так и сделал.
— С ним все будет хорошо? — спросила Энни.
— Конечно, — ответил я, стараясь говорить уверенно. — Через некоторое время действие яда кончится, и Стив придет в себя. Надо только подождать.
Скорее всего она мне не поверила, но спорить не стала. Энни села на краешек кровати и уставилась на Стива, как ястреб на добычу. «Интересно, почему это мама еще не пришла проверить, что у нас тут происходит?» — подумал я и осторожно вышел из комнаты. На площадке лестницы я прислушался: из кухни доносился грохот стиральной машины. Теперь ясно. Машина у нас древняя, ревет по-страшному. Когда она включена, из кухни в жизни не услышишь, что творится в доме.
Когда я вернулся, Энни уже слезла с кровати. Она устроилась на полу и разглядывала мадам Окту.
— Это ведь та паучиха из цирка? — спросила она.
— Она, — признался я.
— Та ядовитая?
— Да.
— Откуда она у тебя?
— Неважно. — Я покраснел.
— А как она выбралась? — спросила Энни.
— Я ее выпустил.
— Выпустил?!
— Ну да, и не в первый раз. Она у меня уже две недели. Я с ней часто играю. Это совсем не опасно. Главное, чтобы не было лишних звуков. Если бы ты так не завопила, она бы не…
— Ну уж нет? — возмутилась она. — Нечего валить все на меня. Сам виноват: почему ты мне про нее не рассказал? Я бы тогда не заорала.
— Я хотел тебе рассказать, просто ждал подходящего момента, а потом пришел Стив и… — Слова застряли у меня в горле.
Я встал и засунул клетку с мадам Октой в шкаф, чтобы ее не видеть. Потом сел рядом с Энни на кровать и тоже уставился на Стива. Почти час мы сидели молча. Не сводя с него глаз.
— Мне кажется, он не придет в себя, — объявила наконец Энни.
— Давай подождем еще немного, — попросил я.
— Ждать тут бесполезно. Если бы действие яда проходило, он бы уже хоть чуть-чуть шевелился.
— Что ты в этом понимаешь? — рассердился я. — Ты еще маленькая и ничего не знаешь.
— Верно, — покорно согласилась она. — Только и ты тоже ничего в этом не смыслишь. Что, скажешь, не так?
Я кивнул.
— Вот и хватит тогда притворяться. — Сестра взяла меня за руку и мужественно улыбнулась. Она понимала, что мне и без того плохо. — Надо сказать маме, — решила она. — Позовем ее сюда. Может, она знает, что в таких случаях делают.
— А если не знает?
— Тогда надо отвезти его в больницу.
Я понимал, что Энни права. Вообще-то я и сам это знал, просто не хотел себе признаваться.
— Давай подождем еще пятнадцать минут, — предложил я. — Если он за это время не пошевелится, зовем маму.
— Пятнадцать минут? — с сомнением спросила она.
— Да, и ни минутой больше, — пообещал я.
— Ладно, — согласилась Энни.
И снова мы молча сидели и смотрели на Стива. Я думал о мадам Окте, и как все объяснить маме. И врачам. И полицейским! Разве они поверят, если я скажу, что мистер Джутинг — вампир? Вряд ли. Они решат, что я вру. И посадят в тюрьму. Скажут: раз паук твой, ты и виноват. Меня посадят за убийство!
Я поглядел на часы. Еще три минуты. Стив по-прежнему не шевелился.
— Энни, можно тебя кое о чем попросить?
Она подозрительно покосилась на меня.
— О чем?
— Не говори никому про мадам Окту.
— Ты что, с ума сошел? — воскликнула она. — А как же тогда объяснить, что случилось со Стивом?
— Не знаю, — признался я. — Скажу, что меня не было в комнате. Следы от укуса совсем крохотные. Можно подумать, что его пчела ужалила. Да и проходят они уже. Может, врачи их даже не заметят.
— Так нельзя, — заспорила Энни. — Вдруг им надо изучить паучиху… Вдруг…
— Энни, если Стив умрет, обвинят меня, — тихо сказал я. — Не могу тебе все объяснить. Кое-что я не должен говорить никому. Но, поверь мне, если случится самое страшное, мне придется отвечать. Знаешь, что делают с убийцами?
— Ты слишком маленький. Тебя нельзя обвинить в убийстве, — не очень уверенно возразила она.
— Можно. В настоящую тюрьму меня и правда посадить нельзя, но есть специальные колонии для детей. Меня отправят туда, а когда мне исполнится восемнадцать… Энни, ну пожалуйста! — Я заплакал. — Я не хочу в тюрьму!
Она тоже расплакалась. Мы обнялись и зарыдали, как трехлетние дети.
— Не хочу, чтобы тебя посадили, — всхлипывала она. — Хочу, чтобы ты жил с нами.
— Тогда не говори никому, ладно? Обещаешь? Иди к себе в комнату и притворись, будто ничего не видела и не слышала.
Она печально кивнула.
— Но если надо будет сказать правду, чтобы спасти Стива, я скажу, — предупредила она. — Если врачам надо будет знать, кто его укусил, чтобы спасти ему жизнь, я не буду врать. Договорились?
— Договорились, — согласился я.
Она пошла к двери, но посреди комнаты остановилась, вернулась назад и поцеловала меня в лоб.
— Даррен, я тебя люблю, — сказала она. — Но все равно только дурак мог притащить домой паучиху, и если Стив умрет, я буду считать, что виноват ты, — закончила она и с рыданиями выбежала из комнаты.
Я немного посидел рядом со Стивом, держа его за руку и умоляя очнуться. Но он по-прежнему даже не моргал. Наконец я понял, что ждать нечего, открыл окно (вроде как это с улицы что-то влетело и его укусило), глубоко вздохнул и бросился из комнаты, отчаянно вопя:
— Мама! Мама!
Цирк уродов Глава 22ГЛАВА 22
Санитары «скорой помощи» спросили маму, нет ли у Стива диабета, не страдает ли он от эпилепсии. Она сказала, что не знает, но вряд ли. Они спросили об аллергии и еще о чем-то, но мама объяснила им, что она не мать Стива и понятия не имеет, чем он болел.
Я думал, мы поедем с ним на «скорой», но санитары сказали: места на всех не хватит. Они записали имя матери Стива и их телефон, попытались дозвониться, но ее не оказалось дома. Медсестра попросила маму поехать за ними в больницу и заполнить все документы, насколько сможет. Мама согласилась, и мы все трое пошли к машине. Папа еще не вернулся с работы, но мама позвонила ему на сотовый и все объяснила. Он сказал, что приедет прямо в больницу.
Поездка оказалась нелегкой. Я сидел на заднем сиденье и старался не смотреть Энни в глаза. Я должен был сказать правду, но боялся. А хуже всего то, что я знал: если бы в коме лежал я, Стив бы сразу во всем признался.
— Что там стряслось? — спросила мама.
Она старалась ехать как можно быстрее, но не нарушая правил, и не могла повернуться и посмотреть на меня. Это было хорошо: я не смог бы врать ей в глаза.
— Не знаю, — сказал я. — Мы болтали, потом я захотел в туалет и вышел. А когда вернулся…
— Значит, ты ничего не видел?
— Нет, — соврал я, чувствуя, как у меня горят уши.
— Не понимаю; — пробормотала мама. — Он был такой неподвижный и кожа синяя. Я сначала подумала: он умер.
— Его, наверное, кто-то укусил, — встряла Энни.
Я чуть не толкнул ее локтем в бок, но в последнюю секунду решил, что она, наверное, помнит про обещание.
— Укусил? — удивилась мама.
— У него на шее были следы, — сказала Энни.
— Да, я их тоже заметила. Но, думаю, они тут ни при чем, крошка.
— Почему? Что, если змея или… паук пробрался и укусил его… — Она поглядела на меня и слегка покраснела: вспомнила, что обещала не говорить.
— Паук? — Мама покачала головой. — Что ты, детка, люди не впадают в кому от укуса паука, по крайней мере, в нашем климате.
— Тогда что же с ним случилось? — не унималась Энни.
— Не знаю. Может, он съел что-нибудь не то. А может, это сердечный приступ.
— У детей не бывает сердечных приступов.
— Бывает. Очень редко, но бывает. Ладно, врачи разберутся, что с ним стряслось. Они в этом больше понимают, чем мы с вами.
Я первый раз оказался в больнице, поэтому, пока мама заполняла документы, решил осмотреться. Тут все было белое: белые стены, белый пол, белые халаты у врачей. Нельзя сказать, чтоб тут было шумно, и в то же время отовсюду доносились какие-то звуки: скрип кроватей, кашель, гул каких-то аппаратов, стук ножей, тихие голоса докторов.
Мы почти не разговаривали. Мама сказала, что Стива уже осмотрели, но так сразу поставить диагноз врачи не могут. Им нужно время подумать.
— Кажется, они уверены, что все обойдется, — закончила мама.
Энни захотела пить, и мама отправила нас к автомату с напитками за углом. Пока я выискивал монетки, Энни огляделась, убедилась, что никого рядом нет, и поинтересовалась:
— Когда ты им наконец скажешь?
— Когда услышу их мнение. Пусть пока осмотрят его. Может, врачи сами догадаются, что это за яд и как вылечить Стива.
— А если не догадаются? — приставала Энни.
— Тогда скажу, — пообещал я.
— А что, если не успеешь и он уже умрет? — тихо спросила она.
— Не умрет.
— Но если…
— Не умрет! — отрезал я. — Не говори так! И даже не думай! Надо надеяться на лучшее. Мама с папой всегда говорят: больные быстрее выздоравливают, если верить, что они поправятся. Ради Стива не думай, что он умрет.
— Ради Стива надо было бы сказать правду, — проворчала она, но спорить не стала.
Мы взяли стаканчики и вернулись к маме. Пили молча.
Вскоре пришел папа. Он даже не успел переодеться. Папа поцеловал маму и Энни, потом по-мужски сжал мне плечо. Руки у него были грязные, и на моей футболке остались пятна, но сейчас меня это не волновало.
— Есть новости? — спросил он.
— Нет пока, — ответила мама, — Его осматривают. Может быть, пройдет несколько часов, прежде чем врачи поставят диагноз.
— Что с ним случилось, Анжела?
— Пока не знаем. Надо подождать.
— Терпеть не могу ждать, — возмутился папа, но выбора у него, так же как у нас, не было.
За следующие два часа ничего не случилось. Но тут появилась мама Стива. Лицо у нее было такое же белое, как у сына, губы сердито поджаты. Она сразу же набросилась на меня, схватила за плечи и давай трясти.
— Что ты с ним сделал? — визжала она. — Что ты сделал с моим сыном? Ты убил моего Стива?
— Эй, потише вы! — вмешался отец.
Но мама Стива не обратила на него внимания.
— Что ты с ним сделал? — снова закричала она и тряхнула меня еще сильнее.
Я хотел сказать: «Ничего», но зубы у меня стучали, и я не смог произнести ни слова.
— Что ты с ним сделал? Что ты с ним сделал? — не унималась она. И вдруг перестала меня трясти, упала на пол и зарыдала, как ребенок.
Мама встала со скамейки и опустилась рядом с миссис Леонард. Она гладила ее по голове, шептала что-то, успокаивала, потом помогла ей подняться и усадила на скамейку. Миссис Леонард плакала. Теперь она принялась жаловаться, какая она плохая мать и как Стив ее ненавидит.
— Идите поиграйте где-нибудь, — велела мама нам с Энни. Мы послушно встали. — Даррен! — окликнула меня мама. — Не думай о том, что она тебе наговорила. Миссис Леонард тебя не винит. Просто она очень боится за сына.
Я печально кивнул. А что бы сказала мама, если бы знала, что миссис Леонард права и виноват я?
Мы с Энни отыскали игровые автоматы. Я думал, что не смогу играть после такого, но вскоре так погрузился в игру, что забыл и о Стиве, и о больнице. Приятно на некоторое время отвлечься от ужасов настоящего мира. Если бы не кончились монетки, я бы, наверное, проиграл всю ночь.
Мы вернулись к взрослым. Миссис Леонард уже успокоилась, и они с мамой заполняли документы. Мы с Энни уселись и снова стали ждать.
В десять часов Энни начала зевать, и я тоже почувствовал усталость. Мама только взглянула на нас и тут же велела отправляться домой. Я заспорил, но она меня оборвала:
— От вас тут все равно никакой пользы. Я вам позвоню, как только станет что-нибудь известно. Даже ночью. Договорились?
Я колебался. Это был мой последний шанс рассказать про паучиху. Честно говоря, я чуть не проговорился, но слишком устал и не мог подобрать слова.
— Ладно, — мрачно согласился я и вышел. Папа отвез нас домой. Что он сделает, если я расскажу ему про мадам Окту, мистера Джутинга и все остальное? Конечно, накажет меня. Но я не рассказал не из-за того, что испугался, а потому, что знал: ему станет стыдно за меня, ведь я соврал и в трудную минуту не захотел спасти друга, потому что боялся за себя. Я испугался, что отец возненавидит меня.
Энни заснула в машине. Папа на руках отнес ее в кровать. Я медленно прошел в свою комнату, стал раздеваться и все время тихо сам себя ругал.
Я уже убирал одежду в шкаф, когда заглянул отец.
— Ты как, нормально? — спросил он.
Я кивнул.
— Стив поправится, — продолжил он. — Обязательно поправится. Врачи знают свое дело. Они поставят его на ноги.
Я снова кивнул, боясь, что если открою рот, то во всем признаюсь. Папа еще секунду постоял в дверях, потом вздохнул и пошел в свой кабинет. На лестнице послышались его тяжелые шаги.
Я повесил брюки в шкаф и тут заметил клетку с мадам Октой. Осторожно ее достал. Паучиха лежала посреди клетки и мирно дышала. Спокойная, как будто ничего не случилось.
Я разглядывал ее разноцветную спинку, но теперь паучиха меня не радовала. Да, она яркая, но волосатая, безобразная и гадкая. Я почувствовал, что ненавижу ее. Ведь именно она виновата в том, что произошло. Она укусила Стива, хотя он ей ничего не сделал. А я-то ее кормил, заботился о ней, играл. И вот как она меня отблагодарила!
— Ах ты, уродина! — прорычал я и тряхнул клетку. — Неблагодарная скотина!
Я еще разок тряхнул ее. Паучиха крепко обхватила лапами прутья. Тут я совсем озверел, стал раскачивать клетку взад-вперед. Пусть и ей тоже будет плохо!
Дальше я придумал крутить клетку по кругу. Я ругал паучиху, обзывал ее всеми плохими словами, какие знал. Я хотел, чтоб она сдохла. Я проклинал тот день, когда увидел ее. Я ругал себя за то, что у меня не хватает смелости достать ее из клетки и расплющить.
Наконец я уже так разозлился, что со всей силы швырнул клетку, не глядя куда. К моему ужасу, клетка, описав дугу, вылетела прямо в окно.
Я метнулся за ней. Мне стало страшно: вдруг клетка ударится о землю и разобьется. А если врачи сами не придумают, как вылечить Стива, то им нужна будет мадам Окта: они изучат ее и помогут Стиву. Но если она убежит…
Я бросился к окну, зная, что не успею поймать клетку, но надеясь, что смогу хотя бы проследить, куда она упадет. Я глядел, как она летит вниз, и молил Бога, чтоб она не разбилась. Казалось, клетка падает целую вечность.
И вдруг, когда до земли оставалось совсем чуть-чуть, из темноты появилась рука и схватила клетку.
Рука?
Я высунулся из окна. Было уже совсем темно, и сначала я не мог разглядеть, кто там внизу, но потом человек вышел из тени, и я его узнал.
Сначала я увидел морщинистую руку, поймавшую клетку. Затем длинный красный плащ. Коротко стриженные оранжевые волосы. Длинный безобразный шрам. И наконец, острые зубы.
Это был Мистер Джутинг. Вампир.
И он мне улыбался!
Цирк уродов Глава 23ГЛАВА 23
Я уже ждал, что он превратится в летучую мышь и подлетит к окну, но мистер Джутинг только потряс легонько клетку, видимо, хотел убедиться, что с мадам Октой все в порядке.
А потом, все так же улыбаясь, он развернулся и пошел прочь. Через несколько секунд он исчез в темноте.
Я закрыл окно и нырнул в постель. В голове у меня роились тучи вопросов. Давно он стоял под окном? Раз он знал, где мадам Окта, то почему не забрал ее сам? Мне казалось, он должен быть в ярости, а он улыбался. Почему он не откусил мне голову, как говорил Стив?
О сне не могло быть и речи. Теперь мне было страшнее, чем в ту ночь, когда я украл паучиху. Тогда я хоть мог утешать себя тем, что он не знает меня, а значит, не найдет.
Надо сказать папе. Ведь вампир нашел наш дом, и у него есть причина сердиться на нас. Папа должен об этом знать. Надо его предупредить, чтобы он успел приготовиться. Но…
Он мне не поверит. Особенно теперь, когда у меня нет мадам Окты. Я представил, как пытаюсь убедить его, что вампиры на самом деле существуют, а один из них только что стоял у нашего дома и в любой момент может вернуться. Папа решит, что я сошел с ума.
На рассвете, когда стало ясно, что вампир не вернется до заката, мне удалось немного поспать. Спал я плохо, но проснулся со свежей головой и соображать стал гораздо лучше. Теперь я понял: бояться нечего. Если бы вампир хотел меня убить, он мог бы это сделать вчера вечером, когда я его не ожидал. Но почему-то он не захотел меня убивать, по крайней мере сейчас.
Перестав волноваться из-за вампира, я вспомнил о Стиве и задумался над своим главным вопросом: сказать правду или нет? Мама провела ночь в больнице. Она присматривала за миссис Леонард, звонила друзьям и соседям, рассказывала про Стива. Будь она дома, я бы ей все рассказал, но признаться во вранье отцу было страшно.
Воскресенье началось печально. Папа пожарил на завтрак яичницу с колбасой. Она, как всегда, подгорела, но мы не жаловались. Я проглотил все, почти не жуя. И не потому, что я проголодался. Просто я хотел показать, что это обычное воскресенье.
Как раз когда мы заканчивали завтрак, позвонила мама. Папа долго с ней разговаривал, вернее, говорила она, а он только кивал и что-то бурчал. Мы с Энни замерли, надеясь услышать, что говорит мама. Наконец папа повесил трубку и вернулся к столу.
— Как он? — спросил я.
— Плохо, — ответил папа. — Доктора не знают, как его лечить. Энни была права: это яд. Но какой-то неизвестный. Врачи послали запрос в другие больницы. Может быть, там кто-нибудь знает, что это за яд. Но… — Он покачал головой.
— Он умрет? — тихо спросила Энни.
— Может быть, — честно ответил отец.
Я был рад, что он так сказал. Слишком часто в самый важный момент взрослые врут детям. И мне кажется, про смерть надо говорить правду.
Энни заплакала. Папа усадил ее к себе на колени.
— Ну ты что? Что плачешь? — стал утешать он. — Все еще, может быть, будет хорошо. Он еще жив. Он дышит, и на мозг яд, кажется, не подействовал. Если врачам удастся найти противоядие, Стив выздоровеет.
— Сколько он еще продержится? — спросил я.
Папа пожал плечами.
— При помощи разных аппаратов медики могут поддерживать в нем жизнь очень долго.
— Как они делают с больными в коме?
— Да.
— А сколько он еще продержится без этих аппаратов?
— Врачи говорят, несколько дней. Трудно сказать наверняка, тем более что они не знают, с каким ядом имеют дело, но надеются, что еще дня два его дыхательная система и система кровообращения будут работать нормально.
— Что будет работать? — переспросила, всхлипывая, Энни.
— Его сердце и легкие, — пояснил папа. — Пока сердце и легкие работают, Стив не умрет. Ему поставили капельницу, но в целом все в порядке. Только когда… только если он не сможет сам дышать, положение станет по-настоящему тяжелым.
Дня два… Немного… Еще позавчера у Стива впереди была вся жизнь. А теперь всего два дня.
— Можно его проведать? — спросил я.
— Конечно. Если захочешь, можно сегодня после обеда съездить.
— Захочу, — пообещал я.
На этот раз в больнице было гораздо больше народу. В жизни не видел столько шоколадных конфет и цветов одновременно. Казалось, каждый держал в руках либо цветы, либо конфеты. Я хотел купить что-нибудь для Стива в магазинчике прямо в больнице, но у меня не оказалось денег.
Я думал, что Стив будет лежать в палате с другими детьми, но его поместили отдельно, так как доктора хотели обследовать его, а еще потому, что они не знали, заразна его болезнь или нет. Прежде чем пустить нас к нему, нам велели надеть зеленые халаты, перчатки и маски.
Миссис Леонард спала, сидя на стуле. Мама приложила палец к губам, чтобы мы не шумели. Она по очереди обняла нас, а потом сказала папе:
— Из некоторых больниц вернули запрос, — за маской ее голос звучал приглушенно. — Они не знают такого яда.
— Но кто-то же должен знать, — заметил папа. — Этих ядов что, сто штук?
— Тысячи. Запрос направили в другие страны. Может, там что-то знают об этом яде. Но пока будет получен ответ, пройдет какое-то время.
Пока они разговаривали, я смотрел на Стива. Он мирно лежал в кровати. К руке была прикреплена капельница, а к груди — какие-то провода на присосках. На коже виднелись следы от уколов — это врачи брали кровь на анализ. Лицо Стива оставалось белым и неподвижным. Вид у него был ужасный!
Я не выдержал и заплакал. Мама крепко обняла меня, но мне от этого стало только хуже. Я порывался рассказать ей про паука, но захлебывался слезами и ничего толком объяснить не мог. Мама успокаивала меня, целовала, говорила: «Тише, тише», — и я оставил попытки ей все объяснить.
Вскоре пришли родственники Стива. Мама решила, что нам лучше уйти, оставить их наедине с его матерью. Она вывела нас в коридор, помогла снять маски и вытерла мне слезы бумажной салфеткой.
— Вот, — сказала она. — Так-то лучше. — Она улыбнулась и принялась меня щекотать, пока я не рассмеялся. — Стив обязательно поправится, — пообещала она. — Конечно, выглядит он неважно, но доктора делают все возможное. Надо им доверять и надеяться на лучшее, понял?
— Понял, — со вздохом согласился я.
— А мне показалось, он довольно неплохо выглядит, — подбодрила меня Энни и сжала мою руку.
Я благодарно ей улыбнулся.
— Идешь домой? — спросил отец у мамы.
— Даже не знаю… Мне кажется, я должна остаться, вдруг что-нибудь…
— Анжела, ты уже сделала все, что могла, — решительно перебил ее папа. — И ночью совсем не спала, правда?
— Да, почти не удалось, — призналась мама.
— А если ты тут останешься, то и сегодня поспать не удастся. Пойдем лучше домой, Анжелочка. — Папа всегда называет маму Анжелочкой, когда хочет ее уговорить. — За Стивом и его мамой есть кому присмотреть. Ты не должна сидеть тут круглые сутки.
— Ладно, — согласилась мама. — Но вечером я еще заеду, посмотрю, вдруг что-нибудь понадобится.
— Договорились, — сказал папа, и мы все пошли к машине.
Мы провели в больнице совсем немного времени, но я не жаловался. Я был рад уйти отсюда.
По дороге домой я думал о Стиве, вспоминал, как он лежит в палате и почему он там лежит. Я подумал о яде, бегущем в его жилах, и решил, что врачи вряд ли найдут противоядие. Да я мог поспорить, что ни один доктор в мире не встречался раньше с таким ядом, как у мадам Окты.
Стив выглядел сегодня ужасно, но — я это знал — через пару дней ему станет еще хуже. Я представил, как он лежит с кислородной маской на лице, а из его тела со всех сторон торчат разные трубки. Страшно было даже подумать о таком.
Есть только один способ спасти Стива. И только один человек знает об этом яде и, уж наверное, о противоядии для него.
Мистер Джутинг.
К тому времени как мы подъехали к дому, я пообещал себе, что найду его и заставлю помочь Стиву. Как только стемнеет, выберусь из дома, разыщу вампира, где бы он ни был. И если я не смогу вернуться с противоядием…
…Тогда я вообще не вернусь.
Цирк уродов Глава 24ГЛАВА 24
Выбраться из дома удалось только в одиннадцать. Я бы ушел раньше, но, пока мама была в больнице, к нам пришли папины друзья с детьми, которых я должен был развлекать.
Мама вернулась в десять, сильно уставшая. Быстро выпроводив гостей, папа попил с мамой чай на кухне, и они пошли спать. Я дождался, пока родители уснут, потом прокрался вниз и выскочил на улицу через черный ход.
Я несся сквозь ночь, как комета. Я мчался так быстро, что меня никто не заметил. В одном кармане у меня лежал крест (я нашел его в маминой шкатулке с драгоценностями), в другом — пузырек со святой водой, который много лет назад прислал папе кто-то из друзей по переписке. Кол мне найти не удалось. Вместо него я уже думал взять нож поострее, но решил, что только сам изрежусь. С ножами я не умею обращаться.
Окна в заброшенном кинотеатре не горели, из здания не доносилось ни звука. На этот раз я вошел через главный вход.
Я не придумал, что буду делать, если не смогу найти вампира, но каким-то образом чувствовал: я с ним встречусь. Точно так же, как тогда, когда Стив посыпал нас бумажками, среди которых был запрятан заветный билет, а я закрыл глаза и вытянул руку. Я чувствовал: это судьба.
Вход в подвал я нашел не сразу. В фонарике, который я захватил из дома, кончались батарейки. Посветив несколько минут, он замигал и погас, а я остался в полной темноте. Пришлось пробираться на ощупь. Кое-как я отыскал лестницу и поспешил вниз, не давая себе времени испугаться.
Чем глубже я спускался, тем светлее становилось вокруг, потому что, как я увидел, когда спрыгнул с последней ступеньки, в подвале горели пять свечей. Я удивился: разве вампиры не боятся огня? Но был рад, что не придется разговаривать с ним в темноте.
Мистер Джутинг ждал меня в дальнем углу. Он сидел за низеньким столиком и раскладывал пасьянс.
— Доброе утро, мистер Шэн, — поприветствовал он, не поднимая головы.
Я откашлялся, потом ответил:
— Сейчас не утро, а глухая ночь.
— Для меня это и есть утро, — пояснил он, подняв голову и ухмыльнувшись.
Зубы у него были длинные и острые. Так близко я его еще не видел и думал, что теперь то уж разгляжу все, что полагается иметь вампиру: и окрашенные кровью зубы, и длинные уши, и узкие глаза, — но он выглядел совсем как обычный человек, пусть даже и ужасно некрасивый.
— Вы меня ждали, да? — спросил я.
Он кивнул:
— Ждал.
— И давно знали, что мадам Окта у меня?
— Я нашел паучиху еще в ту ночь, когда ты ее украл.
— Почему же сразу не забрали?
Он пожал плечами:
— Я и собирался ее забрать, но потом подумал: «Не всякий мальчик отважится красть у вампира. За таким стоит понаблюдать».
— Зачем? — спросил я, еле сдерживая дрожь в коленках.
— И в самом деле, зачем? — шутливо переспросил он и щелкнул пальцами: карты сами собой подскочили, сложились и залезли в коробочку. Он передвинул ее на край стола, хрустнул костяшками пальцев. — Скажи-ка мне, Даррен Шэн, зачем ты пришел? Хочешь опять украсть у меня мадам Окту? Она тебе все еще нравится?
Я затряс головой.
— Видеть больше не хочу это чудовище! — воскликнул я.
Вампир засмеялся.
— Как она расстроится, бедняжка!
— Не смейте надо мной насмехаться! — грозно сказал я. — Мне это не нравится.
— Да ну? И что же ты мне сделаешь?
Я достал крест и пузырек со святой водой и поднял их высоко над головой.
— Сами увидите! — проревел я, ожидая, что он в ужасе отскочит в сторону.
Но этого не произошло. Вампир улыбнулся, еще раз щелкнул пальцами и… крест с пузырьком оказались у него в руках.
Он внимательно осмотрел крест, хохотнул, смял его, как будто крест был из фольги, и скатал в маленький шарик. Затем откупорил пузырек и выпил святую воду.
— Знаешь, что мне больше всего нравится? — поинтересовался он. — Люди, которые смотрят или читают ужастики. Они верят во все, что там говорится, и вооружаются крестами и святой водой, вместо того, чтобы захватить с собой что-нибудь нормальное, чем действительно можно убить вампира, скажем, ружье или гранату.
— Так, значит, кресты вам не страшны? — удивленно пробормотал я.
— А что, мне положено их бояться?
— Ну да… вы же… воплощение зла.
— Я — воплощение зла?
— Ну да. Наверное. Вы же вампир, а вампиры — воплощение зла.
— Мальчик мой, нельзя же верить всему, что пишут в книжках. Да, наши вкусы необычны. Но даже если мы пьем кровь, это еще не значит, что мы зло. По-твоему, и летучие мыши, которые пьют кровь коров и лошадей, тоже воплощение зла?
— Нет, — ответил я. — Это совсем другое дело. Они же животные.
— Но люди — тоже животные. Если вампир убивает человека, это и в самом деле нехорошо. Но если он только чуть-чуть попьет крови, чтобы не умереть с голоду, что в этом плохого?
Я растерялся. Не знал, что делать, чему верить. Я, беспомощный и безоружный, оказался один на один с вампиром.
— Ладно, вижу, ты сегодня не настроен на философский лад, — заметил он. — Что ж, оставим умные беседы до лучших времен. И все-таки: зачем тебе паучиха, Даррен?
— Она укусила Стива Леонарда.
— Это мальчик, которого вы зовете Леопардом? — Он кивнул. — Печально, печально. Но, согласись, если мальчики решили поиграть с чем-то опасным, они не вправе жаловаться.
— Вы должны его вылечить! — закричал я.
— Я? — притворно удивился он, — Я что, доктор? Я ничего не понимаю в медицине. Что ты хочешь от простого циркача? От урода? Забыл, что ли, кто я?
— Нет, вы не просто циркач. Я знаю, что в ваших силах его спасти. Знаю!
— Может быть. Укус мадам Окты смертельно опасен, но для каждого яда есть противоядие. Может быть, оно у меня есть. Может быть, у меня есть бутылочка с сывороткой, которая поможет твоему другу.
— Ура! — радостно завопил я. — Так я и знал! Так и знал! Так и…
— Но может быть, — продолжал мистер Джутинг, поднимая вверх костлявый палец, — это очень маленькая бутылочка. Предположим, там очень мало сыворотки, а ее нелегко достать. Может быть, мне самому нужно это противоядие, на случай, если мадам Окта укусит меня. И я не хочу тратить его на маленького негодяя.
— Но мне оно нужнее, — стал уговаривать я. — Я должен спасти Стива. Иначе он умрет. Неужели вы допустите, чтобы Стив умер?
— А почему нет? — рассмеялся мистер Джутинг. — Что мне твой Леопард? Ты же сам слышал, как он говорил, что станет охотником за вампирами, когда вырастет!
— Это он так просто сказал! — выпалил я. — Потому что рассердился.
— Может быть, — произнес мистер Джутинг, задумчиво поглаживая свой шрам — Но все равно: с какой стати я должен спасать Стива Леопарда? Сыворотка стоит немалых денег, и достать ее не так-то просто.
— Я заплачу! — закричал я. И тут же увидел, что именно этого он и ждал: как только я произнес эти слова, вампир прищурился и подался вперед, широко улыбаясь. Так вот почему он не забрал мадам Окту в ту же ночь. Вот почему не уехал!
— Заплатишь? — переспросил он с хитрой ухмылкой. — Откуда, интересно, у маленького мальчика столько денег?
— Я буду платить понемногу, — пообещал я. — Каждую неделю пятьдесят лет подряд… или сколько понадобится. А когда вырасту, у меня будет работа, я буду отдавать вам все свои деньги. Честное слово!
Но он покачал головой.
— Нет, — мягко сказал он. — Мне не нужны твои деньги.
— Что же тогда вам нужно? — грустно спросил я. — Вы, конечно, уже придумали, чем я должен заплатить за лекарство. Поэтому и ждали меня, так?
— Ты умный мальчик. Я это сразу распознал, еще когда проснулся и увидел, что паучиха исчезла, а вместо нее лежит записка. Я тогда сказал себе: «Лартен, вот он, подлинно талантливый ребенок. Настоящая находка! Этот малыш далеко пойдет».
— Нечего ко мне подлизываться. Лучше скажите, что вам надо? — не выдержал я.
Он противно захихикал, а потом вдруг мгновенно помрачнел.
— Ты, конечно, помнишь, о чем я говорил со Стивом Леопардом?
— Конечно! Он хотел стать вампиром, а вы сказали, что он еще маленький. Тогда он предложил, чтобы вы взяли его себе в помощники. Вы согласились, но потом обнаружили, что он — плохой, и отказались.
— В общих чертах верно, — согласился мистер Джутинг. — Только, если помнишь, я не очень-то хотел обзавестись помощником. Помощник — дело хорошее, но о нем приходится заботиться.
— К чему вы клоните?
— Я еще раз все обдумал и решил, что помощник может мне пригодиться, особенно сейчас, когда я оставил цирк уродов и мне придется жить одному. В такой ситуации помощник — как раз то, что знахарь прописал.
Он улыбнулся своей глупой шутке.
Я нахмурился.
— Хотите сказать, что теперь вы разрешите Стиву стать вашим помощником?
— Боже мой! Ни за что! — воскликнул он. — Мне не нужен такой монстр! Невозможно описать, что он наделает, когда вырастет. Нет, Даррен Шэн, мне не нужен такой помощник, как Стив Леопард.
Его длинный тощий палец указывал на меня. Он еще ничего не сказал, но я уже все понял.
— Вам нужен я! — воскликнул я прежде, чем он успел открыть рот.
Вампир коварно улыбнулся, и стало ясно, что я угадал.
@темы: Литературное творчество